Кем были покровители и почитатели «певца из народа»
Критики и почитатели называли Сергея Есенина «крестьянским сыном» и «певцом из народа». Сам же он тяготел к высшему обществу, изображал из себя аристократа, носил английские костюмы, обожал модные вещицы, дорогой парфюм, но при этом презирал людей из высшего общества в лучших деревенских традициях. К успеху он шёл тернистой дорогой, и многие его современники (а, возможно, недоброжелатели) утверждали, что помогли голубоглазому красавцу со светлыми вихрами весьма неоднозначные связи.
Как все начиналось
Есенину 20 лет. В Москве его никто не публикует, по этой причине он оставил молодую супругу с ребёнком и уехал искать счастье в Петроград. В северной столице его стихи прочитал сам Блок. Стихи ему понравились, и он дал молодому дарованию рекомендательное письмо к Сергею Городецкому – человеку, который с удовольствием протежировал молодым поэтам.
Не для кого не было секретом, что Городецкий был бисексуален, и кругом его общения были люди нетрадиционной ориентации. Конечно, красавец-Есенин произвёл на него неизгладимое впечатление.
Есенин и Городецкий.
Городецкий не только помогал юному Есенину продвигать его литературное творчество в питерские журналы, но и пригласил к себе жить. Именно благодаря этому знакомству поэт стал завсегдатаем питерских поэтических салонов, в том числе и такого известного, как салон Мережковских.
Клюевская страсть
Сергей Есенин и Николай Клюев.
Николай Клюев – известный поэт с нетрадиционной ориентацией той эпохи и ещё один покровитель Сергея Есенина. К последнему он испытывал страсть безудержную. О чём остались документальные подтверждения. В письмах к Есенину Клюев пишет ему разные нежности, называет уменьшительно-ласкательно: «светлый братик», «голубь мой белый», «целую тебя… в усики твои милые».
А у меня изба новая —
Полати с подзором, божница неугасимая,
Намел из подлавочья ярого слова я
Тебе, мой совенок, птаха моя любимая!
Н.
Клюев, «Плач о Сергее Есенине»
Буквально с момента знакомства с Есениным Клюев не желает расставаться с ним ни на минуту. Он поселил молодого поэта в собственном доме, ввёл в самые известные литературные салоны, сумел добиться, чтобы Есенина не забрали в армию – покровительство было безграничным.
Николай Клюев, Сергей Есенин, Всеволод Иванов, 1923 год.
Сергей Есенин писал своему другу Владимиру Чернавскому: «Как только я за шапку, он — на пол, посреди номера сидит и воет во весь голос по-бабьи: не ходи, не смей к ней ходить!» А в воспоминаниях самого Чернавского можно найти, что Клюев «совсем подчинил нашего Сергуньку», «поясок ему завязывает, волосы гладит, следит глазами».
Сам Сергей Есенин восторженных чувств Клюева не разделял. Как только сумел добиться признания, ушёл от своего покровителя. Клюев горевал и посвящал стихи неверному и неблагодарному любимому.
Есенин и Мариенгоф: что связывало двух поэтов
Анатолия Мариенгофа почитатели Есенина и сегодня называют «злым есенинским бесом».
Что и говорить, отношения двух поэтому были сложными, глубокими и весьма конфликтными. И всё же за ними стояла огромная дружба.
Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф.
После встречи они начали жить одним домом в 3-комнатной квартире рядом с театром Корша в Богословском переулке – всё у них было общее. Они вместе просыпались, вместе ели, гуляли и даже одевались одинаково. Всё это подливало масла в огонь, когда речь заходила о латентной бисексуальности и тяге к нежной мужской дружбе Есенина.
Когда Мариенгоф решил жениться на актрисе Камерного театра Анне Никритиной, Есенин очень переживал и ревновал. И именно тогда у него завязался роман с Айседорой Дункан.
В стихотворении «Прощание с Мариенгофом» Есенин почти срывается на истерику:
И судорога буйных чувств —
Огонь растапливает тело,
Как стеариновую свечу.
Возлюбленный мой! дай мне руки —
Я по-иному не привык, —
Хочу омыть их в час разлуки
Я желтой пеной головы.
…Прощай, прощай. В пожарах лунных
Не зреть мне радостного дня,
Но все ж средь трепетных и юных
Ты был всех лучше для меня.
Были у них ссоры, было непонимание и разрыв на годы. Но на самом деле их дружба не знала ни времени, ни расстояния, ни смерти – поэты пронесли её через всю жизнь. Эта дружба стала для них и огромным даром, и тяжким крестом.
Сергей Есенин с поэтами Анатолием Мариенгофом и Александром Кусиковым.
30 декабря 1925 году, когда гроб с телом Сергея Есенина прибыл в Москву, прощаться с ним пришли все, кто знал его и любил. В эти дни Анатолий Мариенгоф написал полное боли и горечи стихотворение
Сергун, чудесный!
Клен мой златолистый!
Там червь,
Там гибель,
Тленье там.
Как мог поверить ты корыстным
Ее речам.
Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф.
Эти строки стали прощанием Мариенгофа с Есениным.
В жизни Сергея Есенина было много романов.
Вот только говорили, что на обычных женщин это «кудрявый синеглазый мальчик» производит почему-то впечатление отталкивающее. Нравился он дамам истерично-творческим, таким как Райхи Дункан, и таким, которые стрелялись на его могиле.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Нравится
Были ли у поэта Сергея Есенина романы с мужчинами
20 октября 2017
Русская Семерка
Непростая, двусмысленная дружба Сергея Есенина и Николая Клюева началась еще на заре творческого пути великого русского поэта. Тогда еще совсем юному Сергею приходилось очень несладко. Его молодая Муза не находила признания в доступной для начинающего стихотворца среде. В Москве его стихи были никому не нужны. Есенин пытался печататься хотя бы в «Рязанском вестнике», но и его редактора совсем не впечатлило это предложение.
Фото: Русская СемеркаРусская Семерка
Кардинальные перемены в жизни
Видео дня
Постоянные неудачи, непонимание и отсутствие признания, к которому молодой поэт так стремился, ужасно угнетало.
Своей первой жене, Анне, он нередко сетовал на горькую судьбу. Да она и сама видела, как гнетет мужа его тяжелое положение. Сергей первый раз женился довольно рано. В 20 лет уже стал отцом. Неспособность найти свое место в жизни толкнула его уехать из Москвы, которая никак не желала принимать молодого поэта.
Есенин решил попытать счастья в Петрограде, где тогда жил и работал сам Александр Блок. Оставив жену Анну и маленького сынишку в Москве, Сергей отправился в северную столицу. Сразу же по приезду он явился к Блоку и прочел ему свои творения. Более зрелый и умудренный опытом поэт с большой приязнью отнесся к своему юному собрату по перу, подписал ему книгу и дал рекомендательное письмо к Сергею Городецкому.
Чтобы пробиться, везде нужны связи
Городецкий тоже был поэтом, восхищался всем исконно русским, так что Есенин был вполне в его формате. Но возвышенный, витавший в облаках Блок не знал о личных пристрастиях Городецкого. Тот был бисексуалом и вращался, главным образом, в кругу людей нетрадиционной ориентации.
Очень многие представители богемы в начале XX века предавались всевозможным сексуальным экспериментам.
Сергей Есенин, голубоглазый красавец со светлыми вихрами, произвел на Городецкого неизгладимое впечатление. Вдобавок он принес с собой рукописи стихов собственного сочинения, которые по простоте душевной обернул каким-то старым деревенским платком. Эта деталь сразила Городецкого наповал. Он пригласил Есенина к себе жить и лично помогал ему продвигать стихи в питерские журналы.
Знакомство с Клюевым
Благодаря Городецкому Сергей Есенин стал вхож во многие поэтические салоны Петрограда, в том числе, и в салон Мережковских. Именно в это время и произошло его знакомство с Николаем Клюевым. Последний был ярым последователем хлыстовства, писал велеречивые стихи в деревенском стиле и был бескомпромиссным любителем мужчин.
К Сергею он сразу же воспылал безудержной страстью. Достаточно почитать стихи Клюева того периода, чтобы понять, насколько сильно он был влюблен в Есенина.
В своих письмах он постоянно осыпает молодого человека ласкательными именами и пишет ему разные нежности: «голубь мой белый», «светлый братик», «целую тебя… в усики твои милые» и пр.
Он посвящает Сергею несколько стихов, насквозь пропитанных эротизмом и любовным томлением. Обращается к нему «Тебе, мой совенок, птаха моя любимая!» («Плач о Сергее Есенине» Н. Клюев). Чтобы ни на минуту не расставаться с возлюбленным, Клюев селит Есенина у себя дома на Фонтанке и оказывает ему всяческое покровительство.
А была ли любовь?
Благодаря помощи Клюева Сергею Есенину удалось не только избежать военной службы, но и стать широко известным в самых блестящих литературных салонах дореволюционного Петрограда. На одном из благотворительных вечеров молодой поэт был даже представлен императорской особе. Все это время Клюев безудержно ревновал Есенина к любым его увлечениям. Сергей вспоминал, что стоило ему куда-то выйти за порог дома, как Николай садился на пол и выл.
Это ужасно тяготило амбициозного поэта, который не питал к невзрачному мужчине почти на 10 лет его старше никаких чувств.
И все же 1,5 года они были вместе. Потом грянул 1917 год, и пути разошлись. Образ крестьянского стихотворца в косоворотке стал неактуален, поэтому Есенин тут же сменил имидж. Он стал имажинистом и бесшабашным хулиганом. Клюев больше был не нужен, и Есенин без малейшего сожаления бросил своего покровителя.
После первого же знакомства в 1915-ом с Есениным Федор Сологуб сказал, что его «крестьянская простота» наигранная, насквозь фальшивая. Федор Кузьмич со свойственной ему проницательностью сумел прочитать в глубине души молодого поэта неистовую жажду признания и славы. Этого не смог разглядеть Николай Клюев. За что и поплатился. Он очень тяжело переживал расставание со своим «ненаглядным Сереженькой». Боль утраты насквозь пронизала лирику Клюева в тот период:
Ёлушка-сестрица, Верба-голубица, Я пришел до вас: Белый цвет Сережа, С Китоврасом схожий, Разлюбил мой сказ!
Он пришелец дальний, Серафим опальный, Руки — свитки крыл. Как к причастью звоны, Мамины иконы, Я его любил.
И в дали предвечной, Светлый, трехвенечный, Мной провиден он. Пусть я некрасивый, Хворый и плешивый, Но душа, как сон.
Сон живой, павлиний, Где перловый иней Запушил окно, Где в углу, за печью, Чародейной речью Шепчется Оно.
Дух ли это Славы, Город златоглавый, Савана ли плеск? Только шире, шире Белизна псалтыри — Нестерпимый блеск.
Тяжко, светик, тяжко! Вся в крови рубашка… Где ты, Углич мой?.. Жертва Годунова, Я в глуши еловой Восприму покой.
Но едва ли сам Сергей испытывал хоть каплю тех же чувств. Его цель была достигнута – теперь стихи Есенина издавались. Клюев помог ему преодолеть безвестность и остался в прошлом. Теперь впереди была слава, вино, поэзия и женщины.
Другое,Сергей Городецкий,Федор Сологуб,Сергей Есенин,
Сергей Есенин. Русские стихи в переводах
Есенин родился в крестьянской семье и вырос в религиозно строгом доме своего деда, старообрядца. Юношей он уехал в Москву и учился в Народном университете имени А.
Л. Шанянского с 1912 по 1915 год, работая корректором. Есенин был едва ли не самым русским поэтом всех времен, ибо ничья другая поэзия так не складывалась из шелеста берез, из мягкого стука дождевых капель по соломенным избам, из ржания лошадей в туманных утренние луга, от звона колокольчиков на коровьих шеях, от колыхания ромашек и васильков, от пения на окраинах деревень. Стихи Есенина не столько написаны пером, сколько вдохнуты русской природой. Его стихи, рожденные в фольклоре, постепенно сами превращались в фольклор.
Первые стихи Есенина были напечатаны в журналах в 1914 году. Еще совсем деревенским мальчишкой из Рязанской губернии, когда он в 1915 году приехал в петербургский мир литературных салонов, он писал потом, что «как будто рязанская кобыла плеснул свою мочу на выхолощенную снобистскую элиту». Он не превратился в салонного поэта; после ночи кутежа он притворялся, что ловит кузнечиков с
полей своего крестьянского детства шелковой шапкой, снятой с его золотой головы.
Есенин называл себя «последним поэтом деревни» и видел себя жеребенком, обезумевшим от огнедышащего паровоза индустриализации. Он превозносил революцию, но, не понимая подчас, «куда ведут нас эти роковые события», развлекался пьянством и хулиганством.
Корни народности его поэзии были так глубоки, что оставались с ним на протяжении всех его странствий за границей. Не случайно он ощущал себя неотъемлемой частью русской природы — «Тихо, как в свою очередь / Деревья сбрасывают листья, я сбрасываю эти строки», — и что природа была одним из воплощений его собственного «я», что он был то покрытым льдом кленом, то рыжей луной. Чувство Есенина к родной земле переросло в чувство к бескрайней звездной вселенной, которую он тоже сделал человеческой и домашней: «Слезы [собачьи], как золотые звезды, / На снег стекали».
Вместе с Николаем Клюевым, Вадимом Шершеневичем и Анатолием Мариенгофом Есенин был одним из лидеров имажинизма, отдававшего приоритет форме и подчеркивавшего образность как основу поэзии.
Есенин искал дружбы с Владимиром Маяковским и в то же время вел с ним полемику в стихотворной форме. Это были совершенно разные поэты. Ни один другой поэт не делал таких откровенных признаний, которые делали его уязвимым, хотя иногда они скрывались за буйным поведением. Все чувства и мысли Есенина, даже его поиски и метания, пульсировали в нем открыто, как голубые жилки под кожей, нежно прозрачной, чтобы быть несуществующей. Никогда не риторический поэт, он проявил высочайшее личное мужество в «Черном человеке» и многих других стихотворениях, когда хлопнул по столу истории собственное дымящееся, содрогающееся в конвульсиях сердце — настоящее, живое сердце, так непохожее на сердца играющих. -карточные колоды, которые ловкие поэтические карточные акулы превосходят пиковым тузом.
Злополучный брак Есенина с Айседорой Дункан усугубил его личную трагедию. Он пытался найти спасение в водке и заслужил репутацию хулигана. Написав свое последнее стихотворение собственной кровью, Есенин повесился в номере гостиницы «Англетер» в Ленинграде.
Ходили слухи, что он действительно был убит.
За исповедальную честность стихов его любили соотечественники. Действительно, можно с уверенностью сказать, что ни одно другое произведение поэта никогда не пользовалось такой подлинно всеобщей популярностью. Его читали и читают буквально все: крестьяне, рабочие, самая искушенная интеллигенция. Секрет его популярности прост: необыкновенная откровенность как в восхвалении России, так и в собственных откровениях. Его могила вечно усыпана цветами, оставленными восхищенными читателями — таксистами, рабочими, студентами и простыми русскими бабушками.
Подборка стихов Сергея Есенина в переводе Антона Яковлева — Да, поэзия
Примечание переводчика. В этом сборнике собран ряд стихов, охватывающих всю его литературную деятельность, с 1910 года, когда ему было 15 лет, до последнего года его жизни. жизни (1925).
Как вы увидите, многие стихотворения не имеют названий, что необычно для русских стихов, и отмечены стандартными тремя звездочками (и обозначены первой строкой в оглавлении, беседе или исследовании).
* * *
Высокая вода слизала
Ил с дымом.
Луна опустилась
Ее желтые поводья.
Гребля на плоскодонке,
Я натыкаюсь на берега.
Красные стога у ограды
Похожи на церкви.
С горестным карканьем
В тишине болот
Тетерев
На вечерню зовет.
В голубом мраке роща
Окутывает нужду…
Тайно буду молиться
За твое будущее.
<1910>
* * *
Разве я виноват, что я поэт
Тяжелых страданий и горькой судьбы?
В конце концов, это был не мой выбор —
Просто так я появился на свет.
Разве я виноват, что не дорожу жизнью,
Что я всех люблю и одновременно ненавижу,
И знаю о себе то, чего пока не вижу—
Это мой подарок от музы.
Знаю, нет в жизни счастья,
Жизнь — сумасшествие, сон больной души,
И знаю, мои мрачные напевы всем наскучили,
Но я не виноват — такой поэт Я.
<1911—1912>
Береза
Белая береза
Под моим окном
Закуталась в снег
Как будто в серебро.
Словно снежные бордюры
На пушистых ветках,
Белые бахромы кистей
Расцвели.
И стоит береза
В апатичной тишине,
И горят снежинки
В огне золотом.
И рассвет ленивый
Прогулка,
Опрыскивает ветки
Новым серебром.
<1913>
* * *
Вышел Господь, чтобы испытать человеческую любовь,
Вышел в нищий в поле.
Старик сидел на пне в дубовой роще
Беззубым ртом жевал сухую лепешку.
Старик увидел нищего, идущего
По тропинке с железной тростью
И подумал: «Какой бедняга, больной —
Бьюсь об заклад, это голод заставляет его шататься».
Господь подошел к нему, скрывая свою печаль и боль,
Думая, что он не может разбудить чье-либо сердце…
И старик протянул руку,
«Вот, пожуй это.. Вы почувствуете себя немного сильнее.
<1914>
* * *
В стране желтой крапивы
И засохшего плетня
Деревенские избы, как сироты,
Цепляются за ивы.
В полях, за синей чащей оврага,
Среди зеленых озер,
Песчаная дорога тянется до
Сибирские горы.
Заблудился где-то в Мордове и Чуде,
Россия не знает страха,
И народ, народ в кандалах
Иди по этой дороге.
Все они убийцы или воры,
Судьбой велено.
Я влюбился в их грустные глаза
И в их впалые щеки.
В убийцах столько зла и радости.
Их сердца просты.
Но их синие рты ухмыляются
На почерневших лицах.
Втайне я лелею одну мечту:
Что я чист сердцем.
Но я тоже кого-нибудь зарежу ножом
Одна свистящая осень.
И по ветреной дороге,
Быть может, по этому самому песку,
Меня поведут, веревку на шею,
Влюбиться в тоску.
И когда я мимоходом улыбнусь,
Растянув грудь,
Непогода лизнет дорогу моей жизни
Своим языком.
<1915>
* * *
Устал я жить в родном крае,
Тоска по бескрайним полям гречихи.
Я покину свою лачугу
Чтобы быть бродягой и вором.
Я пойду по белым кудрям дня
Искать какой-нибудь убогий ночлег.
И, увидев меня, мой лучший друг
Наточит свой сапожный нож.
Желтая дорога переплетается
Весной и луговым солнцем,
И та, чье имя мне дорого
Прогонит меня от своего порога.
Снова вернусь я в дом своего рождения,
Радостью чужой утешаюсь,
И, в какой-нибудь зеленый вечер, Повешусь
На рукаве под окном.
Седые ивы у плетня
Нежнее склонят головы.
Меня закопают, немытого,
Под лай собак.
И будет плыть луна,
Опуская весла в озера…
И будет жить Россия,
Танцевать и плакать у забора.
<1916>
* * *
Плавание в синей пыли,
Луна бодает тучу рогом.
Этой ночью никто не догадается
Почему кричали цапли.
Этой ночью она бежала через камыши
К зеленой заводи.
Ее белая рука провела взлохмаченными волосами
По тунике.
Она подбежала, взглянула на быструю пружину
И села на пенек от боли.
В ее глазах увяли ромашки
Как гаснет болотный свет.
На рассвете, сквозь клубящийся туман,
Она уплыла и исчезла вдали…
И луна, купаясь в синей пыли,
Кивнул ей из-за холма.
<1916>
* * *
Ваше заслуженное вздох меняет
, на мой родной.
В ожидании энергичного внука в возрасте подсолнуха.
Их внук стройный и белый, как берёза,
С медовыми волосами и бархатными руками.
Только, друг мой, я вижу по его голубым глазам —
Они только мечтают о его мирской жизни.
Светлая Богородица в иконостасе
Светит радостью в их мрак.
С тихой улыбкой на тонких губах
Она держит их внука на руках.
<1917>
* * *
Вот оно, глупое счастье
С белыми окнами, выходящими в сад.
Закат тихо плывет
В пруду красным лебедем.
Здравствуй, золотая тишина
С твоей тенью березы в воде.
Стая ворон на крыше
Держит вечерню за звезду.
Где-то за садом робко,
Там, где цветет калина,
Нежная девушка в белом
Нежную песню поет.
В сизом тумане ночь прохладная
Проносится с поля.
Глупое, сладкое счастье.
Свежий румянец щек.
<1918>
* * *
Страна, о моя страна!
Осенняя дождливая жесть.
Дрожащий уличный фонарь отражает
Свою безгубую голову в черной луже.
Нет, лучше не смотреть,
А то похуже увижу.
Я буду продолжать щуриться
На всю эту ржавую дымку.
Так теплее и менее болезненно.
Смотри: между остовами домов
Колокольня, как мельник, несет
Мешки медные с колокольчиками.
Если вы голодны, вас накормят.
Если ты несчастен, ты обретешь радость.
Только не смотри на меня слишком открыто,
Мой неведомый земной брат.
Как я думал, так и делал. Но увы!
Каждый раз одно и то же!
Похоже, мое тело слишком привыкло к
Ощущению этого пронизывающего холода.
Ну и что! Есть много других,
Я не единственный живой в мире!
Что касается уличного фонаря, то он мигает,
В следующий миг смеется безгубой головой.
Только мое сердце, под поношенной одеждой,
Шепчет мне, побывавшему на твердой земле:
«Мой друг, мой друг, глаза, видевшие
Только смерть может закрыть».
<1921>
* * *
Не мучайте меня своим ледяным видом
И не спрашивайте меня, насколько я стар.
У меня тяжелая форма падучей болезни;
Моя душа — желтый скелет.
Было время, когда родом с окраины
В дыму моих мальчишеских грез,
Я мечтал о богатстве и славе,
И быть всеми любимым.
Да! Я богат, я богат без слов.
У меня был цилиндр; теперь нет.
Все, что у меня осталось, это одна манишка
И пара стоптанных модных туфель.
И слава моя не хуже:
Из Москвы в Париж
Мое имя внушает ужас
Как громкое ругательство, нарисованное на заборе.
Что касается любви — разве это не смешно?
Ты целуешь меня, но губы как олово.
Знаю, мое чувство перезрело
А твое не сможет расцвести.
Ну ладно, я слишком молод, чтобы размышлять,
А если мне грустно — что с того?
Свежая трава, покрывающая холмы
Шуршит золотом больше, чем твои косы.
Я бы хотел вернуться в то место
Где, слушая шелест золотой травы,
Я мог бы навсегда уйти в небытие
В дыму моих мальчишеских снов.
Но на этот раз я мечтаю о чем-то новом,
Что-то, чего земля и трава не могут понять,
Что-то, что сердце не может выразить словами
И ни один человек не может назвать.
<1923>
* * *
Синий Май. Вечернее тепло.
Кольцо у ворот беззвучно.
Липкий запах полыни.
Вишневое дерево спит в белом платье.
Сквозь деревянные створки окна,
Луна причудливая плетется
Кружевной узор тонких занавесок
И оконные рамы на пол.
Наша гостиная может быть маленькой,
Но она чистая. Я здесь на досуге…
Этой ночью я наслаждаюсь жизнью
Как приятная мысль о друге.
Сад пылает, как пенный огонь,
И луна, напрягая все свои силы,
Хочет, чтобы все дрожали
От пронзительного слова «милая».
В этом цветении, в этой глади,
Слыша майскую веселую гармошку,
Я один ничего не желаю,
Кто принимает все как есть.
Принимаю — приходи и появляйся,
Все, что приносит боль и облегчение.
..
Мир тебе, пронесшаяся жизнь.
Мир тебе, голубой холодок.
<1925>
Последний поэт села , книга переводов Антона Яковлева избранных стихов Сергея Есенина, издана в 2019 г. издательством Sensitive Skin Books (http:// senseskinmagazine.com/books/the-last-poet-of-the-village). Последний сборник стихов Яковлева « Chronos Dines Alone » (SurVision Books, 2018) получил премию Джеймса Тейта в области поэзии. Он также является автором Ordinary Impalers (Kelsay Books, 2017) и две предыдущие главы: The Ghost of Grant Wood (Finishing Line Press, 2015) и Neptune Court (The Operating System, 2015). Его стихи появились в The New Yorker, The Hopkins Review, Prelude, Measure, Narrative Northeast и других изданиях. Родился в Москве, Россия, окончил Гарвардский университет и директор по образованию Bowery Poetry Club.
Один из самых значительных русских поэтов всех времен, Сергей Есенин.