Читать онлайн «Семья», Нина Федорова – Литрес

© Н. Федорова, текст, 2013

© Издательство «Сатисъ», оригинал-макет, оформление, 2013

* * *

По благословению Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского ВЛАДИМИРА

Об авторе

Нина Федорова (настоящее имя – Антонина Федоровна Рязановская; 1895–1983) родилась в г. Лохвице Полтавской губернии, а умерла в Сан-Франциско. Однако, строго говоря, Нину Федорову нельзя назвать эмигранткой. Она не покидала Родины. Получив образование в Петрограде, Нина Федорова переехала в Харбин, русский город в Китае. Там ее застала Октябрьская революция. Вскоре все русские, живущие в Харбине, были лишены советского гражданства. Многие из тех, кто сразу переехал в Россию, погибли. В Харбине Нина Федорова преподавала русский язык и литературу в местной гимназии, а с переездом в США – в колледже штата Орегон. Последние годы жизни провела в Сан-Франциско. Антонина Федоровна Рязановская была женой выдающегося ученого-культуролога Валентина Александровича Рязановского и матерью двух сыновей, которые стали учеными-историками, по их книгам в американских университетах изучают русскую историю. Роман «Семья» был написан на английском языке и в 1940 году опубликован в США. За его написание Нина Федорова была удостоена премии популярного американского журнала «Атлантический ежемесячник». Роман переведен на двенадцать языков, а в 1952 году был издан в Нью-Йорке на русском.

«…есть и нетленная краса».

Ф.И. Тютчев

Часть первая

Глава первая

Единственное, что они, несомненно, унаследовали от многих поколений своих благородных предков, был длинный и тонкий аристократический нос. Хотя, по форме, это был все тот же нос, полученный по наследству всеми членами семьи, он выглядел различно на лице каждого из них. Он выражал достоинство и терпение на усталом лице Бабушки. На увядающем лице Матери он был воплощением покорности судьбе. У Пети он говорил о тайной обиде, о назревающем бунте. Очаровательным он казался на нежном лице Лиды: он говорил, он пел о замечательных надеждах, о романтических мечтах, о том, как жизнь прекрасна в семнадцать лет. Он был обыкновеннейшим носиком на худеньком, веснушчатом личике Димы. Здесь он забавно и трогательно морщился, реагируя на неожиданности жизни. И все же это был тот же нос, объединяющий их в одну семью.

Семья эта была русская, когда-то, в прошлом, большая, богатая, знатная. Пройдя через войну и революцию, перенеся преследования, нищету, болезни и голод, пережив пожар, испытав потоп и землетрясение, семья потеряла одних Своих членов, породила новых. Смертность все же оказалась проворней рождаемости – и теперь семья состояла из пяти человек, итог длительного процесса роста генеалогического древа. Это были бабушка, мать, дочь и два племянника-сироты, оставшиеся от двух умерших братьев. Все вместе они составляли семью на чужбине, «дубовый листок», давно и навек оторвавшийся от «ветки родимой».

Буря гнала их на Восток. 1937 год застал их в Китае, в Тянцзине. Они жили в наименее фешенебельной и потому наиболее дешевой части британской концессии, неподалеку от берегов загадочной Хэй-Хо.

На первый взгляд иностранные концессии в Китае имеют внешне европейский вид. На широких мощеных улицах, окаймленных деревьями, среди домов современной архитектуры, турист белой расы чувствует себя как дома. Но вот он начинает замечать, что деревья по большей части голы, что между домами стены из серого камня, порою с башнями и бойницами. Чей-то подозрительный глаз уже глянул оттуда на пешехода. Турист смотрит вверх. Стены утыканы острыми гвоздями, усыпаны колким битым стеклом. Чья-то винтовка гуляет у башни, и к ней уже бегут две другие. Но все это без звука, без шороха.

Эта крепость – дом богача китайца. Их много. Там своя жизнь и должна быть какая-то своя тайна. Эта жизнь и эта тайна ревниво оберегаются. Атмосфера настороженности окружает такое жилище.

Но турист любопытен. Он хочет видеть.

Единственный вход в такую крепость – маленькие, выкрашенные в яркую, обычно красную, краску железные ворота, с тяжелыми чугунными болтами, задвинутыми наглухо. «И самый любопытный глаз самого любопытного туриста не увидит ничего, кроме холодного, мертвого камня и пылающих, как сердце, ярких ворот. Но бывает миг, когда ворота открыты, и, если подстеречь, можно увидеть больше.

Турист увидит изумительный сад с искусственными скалами и маленькими озерами, с аллеями редких цветов, с птицами в клетках и на воде. Изящные, артистически выращенные и подстриженные деревья бросают на все нежную кружевную тень. Беседки из лакированного дерева – зеленые, синие, красные с золотом – отдыхают в тени. Мраморный лев с круглыми глазами и широко раскрытой пастью, по-видимому, чем-то страшно рассержен. Бронзовый дракон, свисая с покатой черепичной крыши, улыбается коварной змеиной улыбкой. И все это среди могильной тишины.

И вдруг на тропинке появляется прелестная стройная женщина в сияющей шелковой одежде, с маленьким цветочком в черной гладкой прическе. А за нею – служанка на коротких ножках уже бежит, раскачиваясь направо и налево. И на все это зеркало, всегда укрепленное где-то над воротами, изнутри, вдруг бросит во двор сноп лучей яркого, острого, как нож, света.

Но это был миг, и видение всегда мимолетно. Уже чьи-то невидимые руки поспешно захлопнули ворота. Гремит засов. Винтовки склонились с бойницы. И снова турист стоит на улице почти европейского города. Он даже не верит тому, что только что видел.

Чем дальше от центра концессии, тем меньше английского в ней остается. Люди иных рас и наций теснятся на ее окраинах, пытаясь укрыться от интернациональных и личных невзгод под сенью гордого флага могущественной Британской империи. Она самая могущественная в мире и им всем мачеха. К ней толпятся, желая быть хотя бы и пасынком. В одиночку и семьями живут в пансионах, где сдают комнаты со столом и удобствами и без стола и без удобств, даже без мебели, воды, света и кухни.

Такой именно пансион снимала Семья и от себя уже сдавала комнаты жильцам. Пансион этот находился на Конг-стрит, номер одиннадцать.

Предприятие это, заставляя всех членов семьи работать, не приносило никакого дохода. Каждый искал что-нибудь добыть на стороне и внести эту лепту на покрытие общесемейных издержек.

Много книг существует по вопросам экономики, при университетах есть для нее отдельные факультеты, но, к глубокому сожалению публики, все вопросы трактуются лишь в больших масштабах. Легко найти подобные сведения о мировой экономике, о монетных системах и банках, об инфляции, о девальвации, но на самый насущный, самый интересный вопрос – «как прожить семье без денег?» – на этот вопрос нет ответа ни в одной доселе написанной по экономике книге. А между тем именно этот вопрос мучительно интересует, по крайней мере, две трети человечества. Пренебрегаемая в сфере чистой науки практика жизни с семьей, но без денег, делается достоянием сферы искусства и здесь свободно предоставляется индивидуальным талантам, без общих традиций, законов и правил.

Финансовое положение Семьи было неопределенно, более того, ненаучно, нелепо. Оно покоилось на нездоровых экономических началах. Его основами были, во-первых, попытки что-нибудь заработать, во-вторых, развитие навыков обходиться без необходимого. Второе удавалось успешнее первого. Чтобы заработать, необходимо найти, у кого заработать, но это лицо всегда в отсутствии. Уменье же обходиться без необходимого есть дело совершенно личное, не зависящее от посторонних, и с годами практики могущее быть доведенным до высокой степени виртуозности и совершенства техники. Так, летом члены Семьи обходились без шляп, перчаток, чулок, носков, пальто; зимой – без галош, теплой одежды, шерстяных вещей; без пищи частенько во все времена года; без тепла, уюта и человеческого участия – десятилетия.

Бабушка более других замечала лишения. Часть ее жизни прошла в благополучии довоенного и дореволюционного быта. Она помнила дом с колоннами, и в нем такое множество вещей! Вещами полны были шкафы, комоды, гардеробы, шифоньеры, сундуки, чемоданы, шкатулки и ящики. Вещами были заставлены чуланы, чердаки, кладовые, сараи, подвалы. Вещи лежали на полках, столах, этажерках. И все время их еще выписывали из-за границы, покупали в магазинах, получали в подарок и по наследству. Теперь же, не имея решительно ничего, она переносила бедность как унижение. Тот факт, что у Лиды была всего одна рубашка, казался Бабушке стыдом и унижением, когда она вспоминала о своем собственном гардеробе в Лидином возрасте. «В Лидином возрасте» у Бабушки имелось уже приданое – несколько дюжин белья с кружевами, вышивками, монограммами, лентами. «Да, да, девочка – нищая!» Но сама Лида, никогда не видев Бабушки в юности и не имея возможности сравнивать, многих лишений не замечала совершенно. Ее мечта была другая. Потомок гордых предков, и она была честолюбива: ей хотелось получить первый городской приз за плавание. Главной надобностью был купальный костюм. Она его имела. Здесь заканчивались ее стремления к приобретению гардероба.

Для каждого члена Семьи одна и та же жизнь, среди одних и тех же лишений, принимала различный характер. Для Бабушки жизнь была уже разрешенной религиозно-философской проблемой; для Матери она была непрерывной арифметически-хозяйственной задачей; для Пети жизнь обернулась в трагедию постоянно уязвляемой гордости; для Лиды она наполнялась лирическими взлетами надежд и мечтаний; для Димы она обернулась забавой. Возможно, что различное отношение к жизни зависело от разницы в возрасте и практическом опыте. Членам Семьи было от восьми лет до семидесяти. Что же касается опыта, то измерить его трудно за отсутствием общего масштаба.

И все же Семью никак нельзя было назвать несчастной. Таких семей на свете много. Они просыпаются утром с вопросом «быть или не быть?» и ответить на него могут лишь вечером, когда день уже прошел, а они – живы, снова все вместе вокруг стола. Поевши, они начинают мечтать о лучшем будущем.

 

В этом мире хорошо мечтать умеют лишь бедняки. Бедняк не может не быть хоть немножко поэтом, хотя бы отчасти мечтателем. Мир, реальный для богача, для бедняка фантастичен. Мир полон богатств, застрахованных от его посягательств; пищи, которой он не имеет права есть, одежды, которой он не может носить. Религия, наука, литература – тысячелетиями стремятся его поднять и осчастливить, но он, по-прежнему, гол и бос. Он, по совести, не может быть реалистом. Он мечтает о переменах в жизни. Так и Семья жила мечтами, что вот вдруг случится что-нибудь замечательное и – жизнь станет легче. Этой перемены они ждут со дня на день, каждый по-своему. Бабушка молилась о ней перед Взыскание погибающих^[1], Петя покупал лотерейные билеты. Но до самой весны 1937 года не произошло никакого чуда.

Как и в каждой хорошей русской семье, ее члены были нежно привязаны друг к другу, всегда готовы пожертвовать собой ради общих интересов. Другой национальной чертой была в них особая полнота духовной жизни, трепетный интерес к людям и к миру, в котором они жили. Их интересовали все общечеловеческие проблемы, поэзия, музыка, отвлеченные вопросы духовной жизни. Русский ум отказывается посвятить себя всецело только личным интересам или вопросам одной текущей жизни. Он стремится обосноваться на высоте и оттуда иметь суждение о жизни.

Глава вторая

Весной 1937 года только пять комнат пансиона были сданы жильцам. Две комнаты в нижнем этаже занимал мистер Сун, профессор-китаец. В двух комнатах второго этажа, над мистером Суном, жили пять японцев. Одну комнату снимала бывшая гадалка, мадам Милица.

Мистер Сун имел всегда торжественный вид, был печален и молчалив. Японские жильцы были, должно быть, рождены оптимистами: они беспрестанно и восторженно здоровались, улыбались, шипели, кланялись и ежечасно спрашивали всех о здоровье. Их еще никто не видел молчащими или задумчивыми, никто не видел их во весь рост. Они все кланялись. Они то приходили, то уходили, по два и по три, и всегда в иной комбинации, так что в Семье начали уже подозревать, что японцев жило в доме не пять, а, по крайней мере, двенадцать. Все желтые жильцы столовались вне дома, давая поэтому очень скудный доход. Что же касается мадам Милицы, родиной которой были бескрайние степи Бессарабии, то она не только столовалась в доме, но и делилась с Семьей каждой своей надеждой и огорчением, и все же и от нее было очень мало финансовой пользы.

Три комнаты были свободны и ждали новых жильцов.

В это знаменательное майское утро мадам Милица и Бабушка сидели в углу двора, называемого садом. Сад имел два дерева. Они росли в стороне от дорожки, ведущей от калитки к дому, – и сидевший под деревом испытывал сладостное чувство, что он ни у кого не на дороге. Ощущение уюта усиливалось еще и тем, что стена, отделявшая «сад» от улицы, была высока и непрозрачна. Меж двух деревьев уже нетрудно вообразить себя вполне на лоне природы, вдали от ужасов цивилизации.

Под деревьями, за столом, Бабушка и мадам Милица пили кофе. Кофе! Кофе был единственной слабостью Бабушки, единым искушением в ее аскетической жизни. Но существует странный закон, по которому человек не имеет того, чего хочет, и у Бабушки не было денег, чтобы пить свой собственный кофе. Семья пила чай, потому что в Китае чай дешевле, чем кофе.

Кофе был угощением мадам Милицы. По какому-то загадочному устройству внутренних органов, мадам Милица, обычно таинственно и мрачно молчаливая, за чашкой кофе пускалась в длиннейшие монологи и нуждалась в слушателе. Благодаря этой ее странности Бабушка пила кофе, по крайней мере, два раза в день за последние шесть месяцев. Регулярных часов для этого не было. Они пили кофе всякий раз, когда мадам Милица была в нервном состоянии – или подавлена, или оживлена. А за последнее время мадам Милица если не была оживлена, то была подавлена и кофе помогал в обоих случаях.

Итак, в это майское утро они сидели за столом, под деревьями. Бабушка пила кофе и вязала, мадам Милица говорила и пила кофе.

– Посмотрите на меня, и вы увидите честную женщину, – скорбно произнесла мадам Милица, открывая свой монолог.

– Я – честная женщина. Моя душа не запятнана ложью. В этом – увы! – Я похожа на мать, – и она с сокрушением вздохнула. Но, сделав над собой усилие, она продолжала уже более радостным тоном: – А сказать Вам, кто была моя мать? Ангел! Серафим шестикрылый! Но если это и удобно для небес, на земле честность – враг счастья. Верьте словам: честность убьет какое угодно счастье. – И она горестно покачала головой.

У нее была замечательная голова. Трудно было судить о ее действительных размерах под тяжким покровом прически, но с волосами голова эта была вне какой-либо анатомической пропорции с остальными размерами тела. Голова – величественная и торжественная – поражала необычайным изобилием черных кудрей, локонов, челок и завитков. Под этой пышной коллекцией для лица оставалось мало места. Два небольших черных глаза, две впалые щеки, нос такой небольшой, что не заслуживает описания, и затем во всю нижнюю часть лица зловещий рот:

– Взгляните на меня, – продолжала мадам Милица, – посмотрите внимательно и судите сами. Кто я? По воспитанию, образованию и призванию я – гадалка, и, простите за откровенность, знаменитая в своем роде гадалка. Меня знают и помнят благодарная Румыния, Бессарабия, Украина и Дальний Восток. И я безработная! Добровольно, без всякого вмешательства полицейских властей, я сама прекратила прием клиентов. Почему?

Она загадочно умолкла на этом интересном месте, тряхнула головой и, отпив большой глоток кофе, воскликнула:

– Потому что я – честная женщина. Не умею лгать.

Бабушка сочувственно покачала головой. Обе женщины сокрушенно вздохнули.

– До мировой войны дело мое шло прекрасно. Что же случилось? Спрошу вас: где же мои клиенты? Рядовой клиент перестал интересоваться своей судьбой. Он боится правды. Вот вам пример. Как-то раз, перед революцией, пришла ко мне погадать молодая дама. Все у нее благополучно, но муж – на войне. Ждет, чтобы я предсказала ей легкую, красивую жизнь. Бросаю карты: вижу, лежит муж убитый, а даме – вдовство, нищета, страх, болезни и смерть в тюрьме. И все это – в два года. Говорю, что вижу. Честно называю вещи их именами. Представьте ее негодование: она – в тюрьме?! Кричит мне: «Ведьма!» Отвечаю: «Допустим, я – ведьма, тебе от этого не легче!» Дама устроила мне шум и скандал. Есть профессии очень чувствительные к шуму. Она же шумела и в комнате, и на лестнице, и у парадной двери. И что вы думаете? Все жильцы дома, прохожие, публика – все были на ее стороне. Так начались гонения за правду…

Она поникла головой и застонала. Бабушка сокрушенно вздохнула.

Офицеры, бывало, придут ко мне слегка выпивши, конечно, с подругами, целой компанией. Раскину карты и вижу: скорая смерть офицерам. А подругам – голод, холод и далекие поездки в полной нищете. Клиенты уже начали меня бить. Не поймите это фигурально. Нет, били по-настоящему, дождевым, например, зонтиком или палкой. Что я, беззащитная, могла поделать? Бывало, только и скажу кротко: «Бей, судьбы своей не переменишь!» А карты с каждым днем все страшней да хуже. И совсем не стало клиентов. Поехала я в другой город, потом в третий. Все то же. Поеду, думаю, в Украину, веселый край. Один город, другой, третий, а судьба людям выходит все та же, самая страшная. Тут подоспела бескровная революция и за нею гражданская война. Нет, чего только судьба не готовит человеку! – И мадам Милица в удивлении воздела к небу руки. – Бывало, раскину карты – и онемею. Прибегали ко мне несчастные девушки, брошенные жены, неутешные родители – у всех столько волнений! Брошу карты и вижу: чем дальше, тем всем будет хуже. Пришлось покинуть город. Вижу, качусь уже по Сибири. Бывало, и красный комиссар зайдет погадать. Жаждет душа почестей. И должна я ему сказать, что, правда, кое-что получит из почестей, а потом его же товарищи его и повесят. Не всякий человек любит такую правду. Ругнул меня комиссар очень гадко. А один советский сановник так тот ударил меня по лицу – женщину! Что ж? Вскоре и он был казнен, но мне какое от того утешение? Да… Докатилась я до Харбина. И хоть бы что! Меняю места, а судьба клиента без перемен. Вижу, уже я живу в Китае, приехала в Тянцзин – и тут все то же. Как-то девочка пришла. Молоденькая, славненькая. «Погадайте мне, милая тетя!» Дай, думаю, хоть ей раскину на счастье. Куда тут! Ей, почти ребенку, открываю такую судьбу: позор и гибель. Насильственная смерть. И, заметьте, все это в два-три месяца.

Мадам Милица в отчаянии глотнула кофе и вдруг заговорила каким-то страшным, деловым голосом:

– Ну, и скажите мне теперь по совести, сколько можно спросить с такого ребенка за такое гадание? Стыд и позор, если взять больше полтинника. Немудрено, что заработки мои страшно упали.

Она горько, сардонически усмехнулась и продолжала:

– Зашел как-то ко мне красивый юноша. До чего же красив! Гляжу и в душе восклицаю: «Слепая природа, что делаешь! Такую красоту даешь мужчине!» Такому-то мальчику да не жить, особенно при послевоенном оскудении в приятных мужчинах! Бросила карты: поездка – и совсем недалеко – там смерть. Мгновенная. Говорю ему, сама плачу, а он смеется. Бросил мне доллар серебряный. Ушел. Следила за его жизнью. Поехал мальчик в Шанхай, поступил к богатому китайцу в телохранители. Напали бандиты. Мгновенно: пуля в сердце и навылет и нет мальчика!

Мадам Милица мрачно качнула головой, и все ее кудри заколыхались, зашелестели.

– Тут я начала размышлять уже над моей жизнью. Разбираюсь; кто были мои клиенты? Румыны, русские, поляки, евреи, украинцы, армяне – угнетенные нации, народы, попираемые историей. Ищу: кто же попиратели. Решила на них испробовать карты. Справляюсь, кто господствует, какой ныне международный язык. Отвечают – английский. Стала готовиться. Заучиваю английские слова. В моей профессии не нужно много слов. Жизнь, смерть, деньги, нет денег. Письмо, известие, любовь, болезнь, обман. Иной раз ребенок. Муж, жена, любовник, дальние родственники. Начальство, служба, исполнение желаний. Бывает еще неожиданная встреча, сердечный интерес. Но, сказать честно, двадцать-тридцать слов предскажут судьбу кому хотите. Твердо выучила эти слова. Люблю позволить себе и роскошь сказать определенно брюнетка, блондин, но эти слова на всех языках те же. Приятно побаловать даму словом «подарок», девицу – «поклонник», мужчину – «капитал». Чувствую – готова. Поместила объявления в местных английских газетах. Пишу: «Знаменитейшая гадалка Восточного полушария нашей земли…» И что же? – ни одна душа не откликнулась на мое объявление. Никто не пришел.

Ее голос оборвался. В нем зазвенела слеза. Кудри взлетели и опустились.

– Ни одного клиента!

Бабушка прекратила вязание. Ожидая продолжения монолога, она смотрела на рассказчицу глазами, полными сочувствия и слез. Отвернувшись, избегая ее взгляда, мадам Милица порывисто налила в обе чашки, до краев, свежего кофе и после нескольких глубоких глотков нашла в себе силы для слов.

– Почему они не идут? Так уверены в светлом будущем? Разве нет у англосаксонских народов натурального любопытства к судьбе? Я бы сказала им: «Не доверяйте удаче! Будьте готовы ко всему, ждите несчастья! Его в мире хватит на всех!»

Ее глаза сверкнули жутко, предостерегающе.

Судьба играет со счастливцем в прятки. А тем временем я проедаю свои сбережения, – заметила она вскользь. – Я приняла решение: если клиент не приедет, через две недели уезжаю в Шанхай. По железнодорожному справочнику это – два дня пути. Но я бросила карты. Вижу: много дней и недель путешествия, и по воде, и по земле, и по воздуху – и, заметьте, без прибытия к желаемой цели. Что ж, если и дальше Тянцзина никому нет дела до собственной судьбы.

Насколько я знаю, – мягко заговорила Бабушка – англичане не верят гаданиям. С ранних лет учатся полагаться на свои силы и верят, что человек сам строит будущее.

– Они так верят? Ха! – Мадам Милица зловеще засмеялась. – До каких ужасов доходит цивилизация! Мне жаль англичан. Зашли бы, могла бы и им кое-что сказать. И зашли бы, пока не поздно, пока я еще гадаю. Да, вымирает наша профессия, гибнет одно из древнейших знаний. И никто ничего, будто бы так и надо. Кто ж из молодых станет тратить время, жизнь на профессию, которая не интересует клиентов. Да, уже немного нас, настоящих гадалок, осталось теперь на земле. Десять лет не встречала коллеги.

 

Она подлила в чашки еще кофе и, наклонившись в сторону Бабушки, заговорила полушепотом, тоном сердечных признаний.

– Я люблю ваше семейство. Все вы мне дороги. Сколько раз находило на меня искушение бросить карты на вашу семью. Но страшно. И вот через две недели я уеду в Шанхай. И думаю, не попробовать ли… а? Сейчас?

Быстрым движением она вынула колоду карт из кармана и вдохновенно, взволнованно стала их тасовать.

– Люблю я ваше семейство. Мать… бабушка… дети… Приличная семья всегда возит с собой бабушку. Вот уезжаю. Желаю вам всяких благ. Но карты… минута… – и, может быть, конец надеждам. И все-таки, не попробовать ли? А?

Несколько минут обе женщины сидели в молчании и любопытные, и испуганные. Мадам Милица все сильнее поддавалась искушению.

– Знаете, как мы сделаем? Я погадаю лично на Вас. Вы уже старушка. Что Вас может ждать! С Вами уже немногое может случиться. Вы и больны, и бедны. Вам и терять нечего… Боитесь смерти?

– Смерти? Нет, не боюсь, – сказала Бабушка, и ее голос не дрогнул. – В жизни теперь я боюсь только расходов.

Она оставила вязанье и посмотрела вдаль. В наружности Бабушки не было ничего особенного. Ой походила на букетик богородской травки: такая же сухонькая, ароматная, хрупкая.

– Что смерть, – сказала она тихо, – но вот похороны могут разорить семью. Гроб, венчик… а свечи, панихида, отпевание? И место на кладбище. И крест на могилу. И это не все. Как гроб доставить на кладбище? Русское кладбище далеко, за Хэй-Хо. Платить за перевоз. Доктору платить за свидетельство о смерти. Батюшке за отпевание… Какой все это страшный расход! Здесь, на чужой земле, кто поможет? Боже мой! Да еще смерть в доме может распугать жильцов. Нет, нет, как только я представлю себе все это, эти расходы, эту дороговизну, то так мне страшно за дочь мою Таню, так ее жалко, что отпадает всякая охота умирать.

И она энергично принялась за вязание.

– Тогда почему б не попробовать карты? вкрадчиво шепнула мадам Милица и, не ожидая ответа, стала тасовать, высоко поднимая руки. Узором падали карты на стол, и глаза Милицы стали пронзительны и горячи, как угли. Вдруг лицо ее приняло удивленное выражение. На мгновение она как бы застыла, не веря глазам.

– Годы, долгие годы я не видала такой раскладки! Скорое исполнение ваших сердечных желаний. Удача, новый друг, интерес и почет. Во-первых, Вы получите службу…

– Я? Службу? – Бабушка даже приподнялась на скамейке. Голубчик, мне семьдесят лет.

– Да, службу, и с хорошим окладом. Загребать будете деньги. Деньги Вам лично и в дом. У Вас появятся серьезные деловые связи. От них – польза всей вашей семье. Но Вы-то умрете. Однако и после этого не видно долгов. Покрыты, вижу, все расходы. Да, Вас ожидает приятная смерть…

И в этот момент судьба отозвалась на карты. Калитка стукнула, и незнакомый господин вошел в сад.

Роман «Семья» Нины Федоровой в русском зарубежье первой волны

Дмитриева МаргаритаАнатольевна,

Кандидат филологических наук, доцент, СПбГИКиТ, СанктПетербург

[email protected]

Роман «Семья» Нины Федоровой

в русском зарубежье первой волны

Аннотация. Статья посвящена уникальному роману Нины Федоровой «Семья», единственномумасштабному произведению русской литературы, описывающемужизнь русскихбеженцевв Китае.Романсозданв традициях семейной хроники.Преодолеваятрагизм бытия,егогерои с надеждой смотрят в будущее.Ценностнымиоснованиямидворянской семьив изгнанииявляются вера,милосердие,любовь кисторическому прошлому России,поклонение высокому искусству.

Ключевые слова:Литература русского зарубежья,жанр семейной хроники,христианство, русскоедворянство,нравственность.

Творчество НиныФёдоровой(настоящее имя Подгоринова Антонина Фёдоровна)является изящнымпродолжением классическойветви русской литературы в зарубежье.Автор пяти романов, около двадцати рассказов, многих критических очерков идетских пьес,она выбрала своими главными героямипоследнихрусских дворян, оказавшихсяза границей.СамаНина Федорова также стала эмигранткойпо воле судьбы. Получив образование в Петрограде, она переехала вХарбин, русский город в Китае. После крушения Белого движения Харбин сталстолицей громадного эмигрантского «государства в государстве». По свидетельству современников, там жило свыше миллиона россиян [1, с.211]. Китай был «единственной в мире страной, куда русский эмигрант мог бежать без визы и паспорта, где никто не преследовался ни за религию, ни за политические убеждения» [2, с.184].

В Харбине Нина Федороваувлеченно преподаваларусский язык в начальных и средних учебных заведениях. .В 1923 будущая писательница вышла замуж за В. Ф. Рязановского ‬историка, культуролога и юриста, который специализировался на китайском и монгольском праве, но основным результатом его исследований стал многотомный труд «Обзор русской культуры». Послегибели «русских гнезд»в КитаеФедорова вместе с мужем перебралась в США.

Роман «Семья» центральныйи самый удачный романавтора, был написан на английском языкеив 1940опубликованв Бостоне. За «Семью»НинаАлександровна получила престижную премию американского журнала «Атлантический ежемесячник» [3,c.572572], произведениебыло переведен на 12 языков,ав 1952 годубыло издано на русском языке в НьюЙорке.В России кчитательскойаудитории роман пришелтолько в1989 году.

Окутанный флером чеховских настроений, роман воспроизводит ситуацию, условно говоря, «после продажи вишневого сада», когда нет уже не толькодворянских имений, но и прежнейстраны ‬эпоха балов сменилась периодом расстрелов и казней. Интеллигентский эстетизм обернулся жестоким реализмом изгнания. По художественной силе и значимости « Семью»можно сопоставить с такимипроизведениямиХХ века,как«Лето Господне» И. Шмелева, « Дом в Пасси»Б.Зайцева, «Белой гвардией» М. Булгакова. Исследователи справедливосчитают, чтороманзаслуживает стать настольной книгойкаждого человека, любящего Россию [1,с.211].Когда рушится государственное устройство,законность, правопорядок,оплотом человека остается только семья, ноэта семья должнаукрепляться верой и добрыми делами.

УникальностьроманаФедоровой состоитв том, что он посвящен малознакомомупериоду русской эмигрантской жизни китайскому.Этот период по атмосфере был еще сложнее, острее, экзотичней, чем европейское изгнание, французское или немецкое. В какомто смысле, может быть, он был более близок тайным, «восточным» сторонам славянской души. Другого такого романа, объективно освещающего жизньрусского эмигрантского Китая, в русской культуре так и не появилось.Русские отвечали китайцам за пристанищеуважением и благодарностью, учили их детей иностранным языкам, преподаваливокальное пение,знакомили справославием, пряталиот японцев под страхом смерти

во время войны 1937 года в своих домах и пансионах.

Одиниз трагическихэпизодовромана описание реки ХэйХо, наполненной телами убитых китайских солдат,которыхоплакиваютрусскиебеженцы.«Апофеоз войны! (…) Они говорили «прощай» и этому солнцу, и этому небу, и ряду легких облаков, плывущих в другом направлении(…) На берегустояли европейцы, больше всего русские. Китайцы стушевались перед новой, такой жестокой властью. Их не было на берегу. Но за рядами зрителей шла обычная работа у реки, нагружали какието возы, бочки и ящики. Там работали китайцы. Они остались живы. Они должны есть и они работали, как всегда, ловко и быстро, но както держась спиною к реке, не глядя в ту сторону» [2,с. 58].

Центромповествованияявляетсярусская дворянская семья, открывшая свой скромныйрусский пансион в Тянцзине, отдаленной британской конфессии.«Экономическое положение семьи было неопределенно, более того, ненаучно, нелепо.Онопокоилось на нездоровых экономических началах. Его основами были, вопервых,попытки чтонибудь заработать, вовторых, развитие навыков обходиться без необходимого». [ 2, с.7].Но, как вкаждой хорошей русской семье,ее члены были«нежно привязаны друг к другу,всегда былиготовы пожертвовать собойради общих интересов».[2,с.9].

Федорова обращается к традициисемейнойхроники, мировая историясоотнесена здесьс историейодного дворянского рода. Зрениевзрослыхчленовсемьиобращено в прошлое и очень осторожно

в неопределенное будущее.Зрение молодых ‬вдаль, в сторону желанного счастья, обязательно связанного с трудом и подвигом. Эпиграфом романаявляются строкиФ.И. Тютчева «Есть и нетленная краса» из стихотворения«Чему бы жизнь нас ни учила»(1870).В семантической раме этого стихотворения и развивается сюжет произведения. Эпос жизниперенасыщен страданиями, но тем более веритдуша чудесам, на которые щедра Высшая Сила.Приобретениеэтой «нетленной красы» и станет главнымдуховнымрезультатомгероев Федоровой.

«Национальной чертой их была особая полнота духовной жизни, трепетный интерес к людям и к миру, в котором они жили. Русскийум отказывается посвятить себя только личным интересам или вопросам одной текущей жизни.

Он стремится обосноваться на высоте и оттуда иметь суждение о жизни» [2, с.9],

не устаетразмышлять орусской душе автор.На первых страницах романавозникаетотсылкаи к стихамМ.Ю. Лермонтова,а именно к «Листку» (1841),каксимволу бесприютного, скитальческого существования.Темаэтого стихотворения активно реализуетсяв романе ‬поиск уюта игармонии в жестоком, холодноммире. Центральной героиней романа вплоть до своего ухода из повествованияявляется Бабушка ‬аристократка, некогда владелица имения. «Она помнила дом с колоннами, и в нем такое множество вещей! вещами полны были шкафы, комоды. Гардеробы, шифоньеры, сундуки, чемоданы, шкатулки и ящики.(…) И все время их еще выписывали изза границы, покупали в магазинах, получали в подарок и по наследству»[2, с.7].Упоминание о вещах дано по контрастук настоящему

в изгнании у семьи не было ничего.СмертьюБабушки завершается первая часть романа.Ее образчрезвычайно удался Нине Федоровой. За этойблагородной пожилой дамойвидитсяпрекрасная вереницаклассическихрусских старух, таких, как«ля бабуленька»из романа « Игрок» Достоевского,Татьяна Марковна Райская изромана«Обрыв» Гончарова.

Ониреализуют своюспецифически женскуюрусскую судьбу, состоящую в том, чтобы нести великую скорбь, страдать и терпеть. Но БабушкаФедоровойкак бы подводит итогисюжетов о всех старухахдевятнадцатого века, это особая бабушка,из «послесловия».У неев романе нет имени,но ее место ироль в семье обозначаетсябольшой буквы,

за Семью отвечающая,пред Господом Предстоящая.Этоособый собирательный образпожилых русскихgrand dame,чей статус вдовства и авторитет главы родав мирные имперские временадавалправо особой власти надсемейством.В старинные времена для таких пожилых людейбыл в дворянской культуре особый термин

иконостас.БабушкаФедоровойв период гонений сталадуховной опорой семейства,отодвинув границыфизической усталости и терпения. «Смерти? нет, я не боюсь. В жизни я теперь боюсь только расходов»[2, с.16],с горьким вздохом говоритона.

От всех печалей, болезней, тревогбыло у нее одно лекарство молитва. Церковь бабушка воспринимает как последнее убежище для страдающего человека. « В этом все изменяющем и изменяющемся мире Христос был неизменяем. В золотой ризе ли, покрытый сапфирами, как было когдато раньше, или здесь, на деревянной дощечке,Он был один и все тот же Учитель человека. И бабушка выходила из церкви, зная по долгому опыту, что « иго Мое благо, и бремя Мое легко есть». И легким шагом она спешила в Семью помогать нести это бремя, так как тяжести собственной ноши она уже не чувствовала»[2, с.115].

Благодаря особому почитанию главной героиней иконы Божией Матери«Взыскание погибших» роман Федоровой можно назвать романомБогородичным.Иконастановится символом повествования, освещаетсюжетвеликой силойнадежды. В этой связина уровне аллюзии вспоминается и другой роман русской литературы, « Белая гвардия», гдетакжевозникаетсложный, многогранный мир семьи русских интеллигентов.И этот мир ломается под натиском социальных катаклизмов и никогда не восстановится, и в этом романе между страдающей заблизких людейглавной героиней Еленой Тальбергииконой Богородицывозникаеткакаято таинственная и пронзительная связь. Но,еслиЕленамолится и в отчаянии корит икону за испытания, то бабушка Федоровойнепротестует, не отчаивается,ее страдания достигли такогоуровня,когда человеку от бесконечных невзгод открываетсярадостьжизни за пределами земного бытия.

Бабушка говорит с людьми на языке христианской любви,к ней прислушивается и китаец,и капризнаясумасброднаяангличанка,и католическая монахиня. «Как таинственная жизнь птицы, так же неисповедимы и пути человеческой жизни. Смерти нет, есть перемена, непонятнаядля наси потому кажется страшной. Перемена закон жизни, она нас пугает потому, что она предвещает разлуку»» [2, с.64] говоритбабушка китайцумистеру Суну, подыскивая понятныедля него слова.

Православный священникв романе появляется несколькораз, его характер дан крайне скупо, скорее, через авторские комментарии, нежели через действия и поступки.«Потомок мучеников за православную веру в Китае, священник был человеком ангельской душевной чистоты и такого же смирения. Его паства не имела земных материальных благ, из которых могла уделить Богу. Они приходили молиться с переполненным сердцем, но с пустыми руками. Священник вел полуголодное существование». [2, с.114115]. Первой помощницейБабушки в романеявляетсяеедочьТатьяна,которую в романе чаще всего называютМатерью. Она еще только ожидаетсвоего жизненного подвига,еедуховные силы не так велики, как Бабушкины,Татьянатолькоподготовляется судьбой взятькрест за Семью. Может быть, неслучайноносит она имяглавной пушкинскойгероини.На всякое движение сердца в этой семье любили отвечать цитатойПушкина, по Пушкину и гадали.[2,с.295].

Несмотря на то, чтоТатьяналюбит плакать, часто чувствует себя несчастной, грустит о муже, который бросил ее с детьми в революционную пору,онаобладает замечательными душевными качествами, которым предстоит только укрепиться.

Непо собственному желанию, не от хорошейжизни представительницы слабого пола становятся во главе семьи вэтом романе.«Необозначенность»мужчины указываетнабылые игрядущие тяжелые испытания ХХ века, когда женщины, потеряв любимых мужей на фронтахвеликих воин, в лагерных ссылках, находят себе опору в нравственнорелигиозном,православном начале.

Особые главы романа посвящены судьбе детей.Не всехудалось Материоставить рядомс собой.Три разные дороги готовит имПровидение. Две из них ‬ассимиляция с европейской и американской культурой,юный Дима отправляетсяс сумасбродной старой богатой англичанкой миссис Париджв Англию, дочьЛидапомолвлена с молодым американцем парнем.Трагическая и мучительнаянеизвестность ждетмолодого Петю, который тайно, без паспорта,переходит границуи отправляется в Россию.«Легкий утренний ветерок развевал волосы Пети, играл с его порванной рубашкой, подталкивал его вперед. Гдето пропел петушок. Из одной трубы вдруг поднялся тонкий дымок. Петя вздохнул глубоко: «Россия, моя первая единственная и вечная любовь! Он перекрестился и быстро пошел вниз с холма»[2, с.286].Но всемолодыегероисохраняютсвою внутреннюю принадлежность Семьеи знают,чтоих«жизньи пути разрешаются выше. А роптать было бы грехом».

Роман «Семья», подобно « Дому в Пасси» Б. Зайцевазавершается фактом продажирусскогодома,но не завершается небытием иотчаянием. Русский Дом находится не на земле но на небе, его невозможно уничтожить,такова мерцающая идея романа. В последней главе звучит романс Ф. Шуберта «Песнь моя, лети с мольбою», которую с русскою страстью поет Лида, устроившись с Матерью в крошечной комнатке чужого особняка. Русская душа наполняет собой улицы Тянцзиня, становясь неким завершающим аккордом долгого повествования о Семье. В нравственномже смыслеФедорова учит никогда не отчаиваться,никому не завидовать, всегда сохранять добродушие и душевную приветливость.

В романеН. Федоровойизображенвесь комплексрусских интеллигентскихнастроений за границей,мучительный процессперемен.Лучшиепредставители дворянствапод ударами судьбыстановятсяподвижниками, аскетами, превращаютсяв тототряд передовыхрусских людей, о которыхмечтал в своих романахФ.М. Достоевский, им понятнаи всемирная отзывчивость, ивсемирноеболение.Поглубинному замечанию архиепископа Иоанна Шанхайского,в эмиграции«русская интеллигенция (…) проявила не только способность во всех обстоятельствах сохранять свою жизненную энергию и побеждать все, что стоит на пути ее существования и развития, но показала, что имеет высокие душевные качества способность смиряться и терпеть»[5]. И эту душевную красотурусскогочеловекасумелапсихологическиточновоссоздатьНинаФедорова.

Психологическая достоверность романа требовала также исследования интеллигенции иного типа, иной идейной направленности. В изгнании они только укрепили в себе «хрестоматийные» особенности «лишних» людей ‬меланхолию, разочарованность, мечтательность, внеконфессиональность. Устремленные к метафизической сущности мира, они продолжали искать «вожделенную тайну» вне православия, мечтали о «Вольном Обществе Честных Людей» на основе либерального идеализма. Соблазнившиеся в России религиозным модернизмом и софианством, они продолжали быть верным этим учениям в эмиграции. Так, исповедуя духовные идеи Абсолюта, профессор Чернов из романа «Семья» запальчиво и страстно проповедует против войны у дверей японскойконцессии и замертво падает от сердечного приступа. Его супруга, Анна Чернова, в горестном отчаянии называет себя атеисткой. Не желая верить ни в вечную жизнь, ни в Абсолют, она стремится к смерти окончательной. Об этой части интеллигентного общества в эмиграции архиепископ Иоанн Шанхайский говорил: «Горделивый ум не мог согласиться с тем, что он до сих пор стоял на ложном пути. Начались стремления согласовать христианское учение с прежними взглядами и идеями обратившихся. Отсюда появление ряда новых религиознофилософских течений, часто совершенно чуждых церковному учению.» [4]..На появившийсяв культуре русского зарубежьяустойчивый психологический тип русского беженца обратил внимание Н. А. Бердяев: «Тип «белого» эмигранта вызывал во мне скорее отталкивание. В нем была каменная нераскаянность, отсутствие сознания своей вины и, наоборот, гордое сознание своего пребывания в правде… Свобода мысли в эмигрантской среде признавалась не более, чем в большевистской России.На меня мучительно действовала злобность настроений эмиграции. Было чтото маниакальное в этой неспособности типичного эмигранта говорить о чемлибо, кроме большевиков, в этой склонности повсюду видеть агентов большевиков. Это настоящий психопатологический комплекс, и от этого не излечились и поныне»[5]. Это глубинноотражено в романе Федоровой, стоит только вспомнить разнообразнуюпалитру настроений жильцов описанного ею пансиона № 11. В 1958 году, во ФранкфуртенаМайне (издательство «Посев») вышла повесть Фёдоровой «Дети», продолжающая тему «Семьи». В 1964‬1966годах в Вашингтоне увидел свет 3томный романэпопея под названием «Жизнь». В этом произведении, особенно в заключительной части, показаны в ряде рельефных и страшных зарисовок жестокие метаниясоциалистовреволюционеров. Однако Нина Федорова в историю литературы вошла автором одной книги, написанной на едином дыхании, выдержанной на одной лирической ноте,книге, целикомнастроенной на русский текст девятнадцатого века,провозглашающей неугасимыеценности старинного бытия‬веру, любовь, семью, родину. Ссылки на источники

1.Михайлов О.Н. От Мережковского до Бродского. Литература Русского зарубежья. М.:Просвещение, 2001.

2.ФедороваН. Семья.СПб.: Сатис, 2014.3.Раскина Е. Нина Федорова // Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 3. П Я. С. 571572.4.

Святитель Иоанн Шанхайскийи СанФранцисский « Духовное состояние русской эмиграции».[Электронный ресурс]. URL: /(http://www.pravoslavie.ru/put/nasledie/ioann_sf.htm)[дата обращения 03.05.2015].

5.Бердяев Н. А. Самопознание: Опыт философской автобиографии. М., 1990. С. 230.

Family Romance, LLC (2019) — IMDb

• Актеры и съемочная группа
• Отзывы пользователей ч 29 м

РЕЙТИНГ IMDb

6,7/10

2.7K

ВАША ОЦЕНКА

Воспроизвести трейлер1

:

14

1 Видео

10 Фото

10 Фото

Мужчина нанят, чтобы выдать себя за пропавшую девушку. отец молодой девушки. Мужчина нанят, чтобы выдать себя за пропавшего отца молодой девушки.

• Режиссер
  • Вернер Херцог
• Сценарист
  • Вернер Херцог
• Звезды
  • Юичи 9030 Махиро Ишии 900 0004
  • Мики Фудзимаки

См. производство, кассовые сборы и информацию о компании

IMDb РЕЙТИНГ

6.7/10

2.7K

ВАШ РЕЙТИНГ

• Режиссер
  • Вернер Херцог
• Писатель
• 2

Звезды

• Юичи Исии
• Махиро Танимото
• Мики Фудзимаки

• 16Отзывы пользователей
• 4
• 68Metascore

Подробнее на IMDbPro

• Награды
  • 2 номинации
1:140128
• Исии Юичи
• (как Исии Юичи)

Махиро Танимото

• Махиро
• (как Махиро)

Махиро

Фудзимаки
Мать

Такаши Накатани

• Отец невесты…

Куми Манда

• Мать невесты

Юка Ватанабэ

Джин Куройну

• Подруга Исии

Маленькие пальто Махиро

• 81 Друг

Сюн Исигаки

• Пантомима

Тацуаки Ходзё

• Скоростной поезд Официальный

Тетсуро Мори 0 Поезд

9002 Сотрудник

Рёко Сугимати

• Победитель лотереи

Айри Асо

• Женщина в Храме Фокса

Юки Вакабаяши

• Кафе «Ежик»

Уметани Хидэясу

• Управляющий отелем роботов

Ивамото Эйсукэ

• Управляющий похоронным бюро

Такэ Накамура

• Оракул

Юика Койде

900’s Ребенок Ishi 900’s 9i000 009

• Режиссер
  • Вернер Херцог
• Сценарист
  • Вернер Херцог
• Все актеры и съемочная группа
• Производство, кассовые сборы и многое другое на IMDbPro

Еще нравится это

Кочевник: По следам Брюса Чатвина

Огненный шар: гости из темных миров

О чудо: грёзы связанного мира

Белый бриллиант

Встреча с Горбачёвым

Признаки жизни

Внутренний огонь: Реквием по Кате и Морису Крафт

Солнце

Театр мысли

От одной секунды к следующей

Соль и пламень

В ад

Сюжетная линия

Знаете ли вы

• Саундтреки

  Америго
  Автор Мэджик Малик (как Малик Меццадри)
  Исполняет Эрнст Рейсегер и Хармен Фраанье

Отзывы пользователей16 о человечестве и его товаризации

Возможность увидеть идеально утонченный, но несколько неуклюжий стиль Херцога. Хотя фильм не является захватывающим в классическом смысле, нас привлекает медленный и постоянный ритм.0011

На протяжении всего фильма существует постоянное, пронизывающее напряжение между реальностью и имитацией. Я обнаружил, что подвергаю сомнению эту парадигму на двух уровнях: Насколько этот фильм документальный? Насколько реалистично персонажи изображают членов семьи?

Что касается первого вопроса, линии очень размыты. Известно, что существует индустрия семейной аренды, и известно, что Юичи Исии (актер) является основателем одной из таких компаний. Исии утверждает, что отношения на протяжении всего фильма основаны на реальности, но житель Нью-Йорка утверждает, что он ненадежен. Тем не менее, сам вопрос важен и создает тревожное напряжение, играя в наших головах.

Исии явно выделяется среди актеров-любителей. Его игра чувствительна, реалистична и почти парадоксально сатирична (иногда). Он доводит историю до эмоциональной кульминации, которая ставит еще больше вопросов.

Герцог последовательно использует сложные метафоры и сильный символизм, и большую часть духовного дискурса фильма можно найти за пределами его диалогов (возможно, это результат того, что Херцог режиссировал на втором языке).

В заключение дайте ему часы. Это прекрасное введение в Herzog оставит у вас больше вопросов, чем ответов.

полезно•5

2

• asfandyarace
• 24 декабря 2020 г.

Лучшие подборки

Войдите, чтобы оценить и просмотреть список наблюдения2

• 9002 0329

  Что означает сон Исии Юичи?

• Какая камера использовалась для съемки?

Подробнее

• Дата выпуска
  • 3 июля 2020 г. (США)
• Страна происхождения
  • США
• Язык
  • Японский
• Также известен как
  • Family Romance, LLC.
• Продюсерская компания
  • Skellig Rock
• См. больше информации о компании на IMDbPro

Кассовые сборы

Технические характеристики минут

Продолжительность 17 9012 903

Новости по теме

Поддержать эту страницу

Предложить редактирование или добавить отсутствующий контент

Top Gap

Под каким названием Family Romance, LLC (2019) официально выпущена в Индии на английском языке?

Ответить

Еще для изучения

Недавно просмотренные

У вас нет недавно просмотренных страниц

Family Romance, LLC обзор фильма (2020)

Рецензии

Брайан Таллерико 03 июля 2020 г.

Сейчас трансляция на:

Powered by Просто посмотри

После премьеры в Каннах в 2019 году, пресса вокруг «Семейного романа» Вернера Херцога сосредоточилась на уникальном, экспериментальном характере фильма, но на самом деле он очень соответствует темам, которые мастер-режиссер исследовал на протяжении десятилетий. Режиссер, который часто анализировал присутствие искусственности в обществе и стирал границы между документальным и игровым кино, создал фильм, который опирается на оба этих аспекта его карьеры. Гибридный опыт, в котором главный герой делает то, что он делает в реальности, но с импровизированным, вымышленным сюжетом, «ООО «Семейный роман»» может быть уникальным произведением кинопроизводства по сравнению с пейзажем 2020 года, но Херцог процветал, раздвигая границы в с точки зрения того, что фильм должен быть уже давно. Театральный релиз «Семейного романа ООО» был отменен после пандемии, и премьера состоится на Mubi в эти выходные. Поклонники Herzog — а это действительно должны быть все вы — должны найти его.

Реклама

Мужчина в идеальном костюме ждет кого-то в парке Йойоги, пока камера Херцога фиксирует девушку, которая прошла мимо него несколько раз, высматривает его и ждет, чтобы подойти. Сразу же Херцог мыслит больше как документалист. Понятно, что большинство людей в парке не статисты, а просто люди, живущие своей жизнью. Камера регулярно уходит в сторону цветущей сакуры или людей, играющих в парке. Но он продолжает возвращаться к мужчине по имени Юичи Исии и 12-летней девочке по имени Махиро, с которой он должен встретиться. Юичи говорит Махиро, что он ее пропавший отец, кого она не видела много лет и почти не помнит. Это неловкое, трогательное воссоединение. Ничего из этого не реально.

Оказывается, Исии владеет компанией Family Romance LLC, из которой люди могут «нанимать» членов семьи. Вы находитесь в ситуации, когда отец невесты слишком пьян, чтобы присутствовать на свадьбе дочери? Звонок в семейный роман. Бизнес настоящий, и его фактическим владельцем является Юичи Исии. По просьбе матери Махиро он притворяется ее отцом, чтобы предложить эмоциональную поддержку и сообщить маме, как она себя чувствует.

Херцог явно очарован всей концепцией суррогатных членов семьи, и его руководство здесь использует ее неожиданным, расплывчатым образом. Как сообщается, большая часть диалогов была импровизирована, и создание фильма кажется таким же органичным и динамичным. Сцены длятся слишком долго, неловкие моменты висят в воздухе, разговоры снимаются с одного ракурса без охвата — «Семейный роман» часто выглядит и ощущается так, будто захватывает реальность больше, чем снятое на пленку повествование, а метатекстовый подход усиливает впечатление. весь опыт. Исии — человек, который притворяется другими людьми, который притворяется собой в фильме Херцога. Это захватывающая лента Мебиуса реальности и вымысла.

Даже когда Юичи начинает выражать экзистенциальное беспокойство по поводу выбранной им профессии («Каждый день я чувствую себя неловко»), Герцог отказывается поддаваться традиционной повествовательной мелодраме. Он не только знает, что зрители узнают о многих странностях его фильма, но и использует их в своих интересах. Когда во время встречи с оракулом звонит телефон, это явно не было задумано, но Херцог не стал переснимать сцену. Он позволяет жизни вмешиваться, разрушая иллюзию кинопроизводства точно так же, как люди, нанимающие компанию Исии, часто знают, что это не «настоящее», но все равно соглашаются с этим. Это становится фильмом о повседневных хитростях, которые так много людей используют, чтобы прожить жизнь. Исии даже задается вопросом, не нанял ли кто-нибудь его родителей. Речь идет о лжи, которую мы говорим себе с обеих сторон отношений, и о том, как она может стать правдой. Исии начинает заботиться о Махиро, понимая, что фасад влияет на него так же сильно, как и на его клиентов.

Реклама

Херцог также запечатлел красоту Токио на общих планах города, пока его камера бродит по парку Йойоги. В этих эпизодах его часто привлекают люди, которые притворяются, в том числе группа подражателей самураев — современные дети, играющие с воображаемыми мечами, даже симулирующие смерть и сэппуку. Херцог часто снимал документальные фильмы в манере, похожей на художественную литературу, и создавал художественные фильмы, основанные на реальных историях актеров или постановки. То, что определяет документальный фильм, было горячей темой на фестивалях в течение последних нескольких лет из-за гибридной работы таких людей, как Роберт Грин и братья Росс. Приятно видеть, что один из лучших режиссеров в истории все еще экспериментирует с этим вопросом.

Премьера на Mubi сегодня, 7/3.

Брайан Таллерико

Брайан Таллерико является управляющим редактором RogerEbert.com, а также занимается телевидением, фильмами, Blu-ray и видеоиграми. Он также пишет для Vulture, The Playlist, The New York Times и GQ, а также является президентом Чикагской ассоциации кинокритиков.

Сейчас играет

Фильмы

ООО «Семейный роман» (2020)

89минуты

Литой

org/Person»> Юичи Исии как Юичи Исии

Махиро Танимото

Мики Фудзимаки

Такаши Накатани

Шун Исигаки

Уметани Хидэясу

Возьми Накамуру

Звукорежиссер

• Марк А. Манджини

Звуковой микшер

• Марк А. Манджини

директор

• Вернер Херцог

Оператор-постановщик

• Вернер Херцог

Писатель

• Вернер Херцог

Оригинальный музыкальный композитор

• Эрнст Рейсегер

Цифровой промежуточный продюсер

• Брюс Ломет

Цифровой колорист

• Ян Ярбро

Режиссер