Личная жизнь Анны Ахматовой

Анна Андреевна Ахматова (настоящая фамилия — Горенко) родилась в семье морского инженера, капитана 2-го ранга в отставке, на станции Большой Фонтан под Одессой.

Мать, Ирина Эразмовна, всецело посвятила себя детям, которых было шестеро.

Через год после рождения Ани семья переехала в Царское Село.

«Мои первые впечатления — царскосельские, — писала она позднее. — Зеленое, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пестрые лошадки, старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в «Царскосельскую оду». В доме почти не было книг, но мать знала множество стихов и читала их наизусть. Общаясь со старшими детьми, Анна довольно рано начала говорить по-французски.

С Николаем Гумилевым, который стал ее мужем, Анна познакомилась, когда ей было всего 14. 17-летний Николай был поражен ее таинственной, завораживающей красотой: лучистые серые глаза, густые длинные черные волосы, античный профиль делали эту девушку не похожей ни на кого.

На целых десять лет Анна стала источником вдохновения для молодого поэта. Он забрасывал ее цветами и стихами. Однажды, в день ее рождения, он подарил Анне цветы, сорванные под окнами императорского дворца. В отчаянии от неразделенной любви на Пасху 1905 года Гумилев пытался покончить с собой, чем только напугал и разочаровал девушку окончательно. Она перестала с ним встречаться.

Вскоре родители Анны развелись, и она переехала с матерью в Евпаторию. В это время она уже писала стихи, но не придавала этому особого значения. Гумилев, услышав что-то из написанного ею, сказал: «А может быть, ты лучше будешь танцевать? Ты гибкая…» Тем не менее одно стихотворение он опубликовал в небольшом литературном альманахе «Сириус». Анна выбрала себе фамилию прабабушки, чей род восходил к татарскому хану Ахмату.

Гумилев продолжал вновь и вновь делать ей предложение и трижды покушался на собственную жизнь. В ноябре 1909 года Ахматова неожиданно дала согласие на брак, принимая избранника не как любовь, но как судьбу.

«Гумилев — моя судьба, и я покорно отдаюсь ей. Не осуждайте меня, если можете. Я клянусь Вам всем для меня святым, что этот несчастный человек будет счастлив со мной», — пишет она студенту Голенищеву-Кутузову, который нравился ей значительно больше Николая.

Никто из родственников невесты не пришел на венчание, считая брак заведомо обреченным. Тем не менее венчание состоялось в конце июня 1910 года. Вскоре после свадьбы, достигнув того, к чему он так долго стремился, Гумилев охладел к молодой супруге. Он стал много путешествовать и редко бывать дома.

Весной 1912 года вышел первый сборник Ахматовой тиражом в 300 экземпляров. В этом же году у Анны и Николая рождается сын Лев. Но муж оказался совершенно не готов к ограничению собственной свободы: «Он любил три вещи на свете: за вечерней пенье, белых павлинов и стертые карты Америки. Не любил, когда плачут дети. Не любил чая с малиной и женской истерики… А я была его женой». Сына забрала к себе свекровь.

Анна продолжала писать и из взбалмошной девчушки превратилась в величественно-царственную женщину. Ей начали подражать, ее рисовали, ею восхищались, ее окружили толпы воздыхателей. Гумилев полусерьезно-полушутя намекал: «Аня, больше пяти неприлично!»

Когда началась Первая мировая война, Гумилев уехал на фронт. Весной 1915 года он получил ранение, и Ахматова постоянно навещала его в госпитале. За доблесть Николай Гумилев был награжден Георгиевским крестом. При этом он продолжил заниматься литературой, жил в Лондоне, Париже и в Россию вернулся в апреле 1918 года.

Ахматова, чувствуя себя вдовой при живом супруге, попросила его о разводе, сообщив, что выходит замуж за Владимира Шилейко. Позднее она назвала второй брак «промежуточным».

Владимир Шилейко был известным ученым и поэтом.

Некрасивый, безумно ревнивый, неприспособленный к жизни, он, конечно, не мог дать ей счастья. Ее же привлекала возможность быть полезной великому человеку. Она считала, что между ними исключено соперничество, которое помешало браку с Гумилевым. Она часами писала под диктовку переводы его текстов, готовила и даже колола дрова. А он не позволял ей выходить из дома, сжигая нераспечатанными все письма, не давал писать стихи.

Выручил Анну друг, композитор Артур Лурье. Шилейко увезли в больницу для лечения радикулита. А Ахматова за это время устроилась на работу в библиотеку Агрономического института. Там ей дали казенную квартиру и дрова. После больницы Шилейко был вынужден переехать к ней. Но в квартире, где Анна сама была хозяйкой, домашний деспот утих. Однако летом 1921 года они расстались окончательно.

В августе 1921 года умер друг Анны поэт Александр Блок. На его похоронах Ахматова узнала о том, что арестован Николай Гумилев. Его обвиняли в том, что он не донес, зная о якобы готовящемся заговоре.

В Греции почти в это же время покончил с собой брат Анны Андреевны — Андрей Горенко. Через две недели Гумилева расстреляли, а Ахматова оказалась не в чести у новой власти: и корни дворянские, и стихи вне политики. Даже то, что народный комиссар Александра Коллонтай однажды отметила привлекательность стихов Ахматовой для молодых работниц («автор правдиво изображает, как плохо мужчина обращается с женщиной») не помогло избежать травли критиков. Она осталась одна и долгих 15 лет ее не печатали.

В это время она занималась исследованием творчества Пушкина, а ее бедность начала граничить с нищетой. Старую фетровую шляпу и легкое пальто она носила в любую погоду. Один из современников как-то поразился ее великолепному, роскошному наряду, который при более пристальном рассмотрении оказался поношенным халатом. Деньги, вещи, даже подарки от друзей у нее не задерживались. Не имея собственного жилья, она не расставалась лишь с двумя книгами: томиком Шекспира и Библией. Но даже в нищете, по отзывам всех, кто знал ее, Ахматова оставалась царственно величественной и прекрасной.

С историком и критиком Николаем Пуниным Анна Ахматова состояла в гражданском браке.

Для непосвященных людей они выглядели счастливой парой. Но на самом деле их отношения сложились в мучительный треугольник.

Гражданский муж Ахматовой продолжал жить в одном доме с дочерью Ириной и своей первой женой Анной Аренс, которая также страдала от этого, оставаясь в доме на правах близкого друга.

Ахматова много помогала Пунину в его литературных исследованиях, переводя для него с итальянского, французского, английского. К ней переехал сын Лев, которому к тому времени было 16 лет. Позднее Ахматова рассказывала, что Пунин мог вдруг за столом объявить резко: «Масло только Ирочке». А ведь рядом сидел ее сын Левушка…

В этом доме в ее распоряжении были только диван и маленький столик. Если она и писала, то только в постели, обложившись тетрадями. Он ревновал ее к поэзии, опасаясь, что выглядит на ее фоне недостаточно значимым. Как-то в комнату, где она читала друзьям свои новые стихи, Пунин влетел с криком: «Анна Андреевна! Не забывайте! Вы поэт местного царскосельского значения».

Когда началась новая волна репрессий, по доносу одного из сокурсников арестовали сына Льва, затем и Пунина. Ахматова бросилась в Москву, писала письмо Сталину. Их освободили, но только на время. В марте 1938 года сына вновь арестовали. Анна вновь «валялась в ногах у палача». Смертный приговор заменили ссылкой.

В Великую Отечественную войну Ахматова во время тяжелейших бомбежек выступила по радио с обращением к женщинам Ленинграда. Дежурила на крышах, рыла окопы. Ее эвакуировали в Ташкент, а после войны наградили медалью «За оборону Ленинграда». В 1945 году вернулся сын – из ссылки ему удалось попасть на фронт.

Но после небольшой передышки опять начинается черная полоса — сначала ее исключили из Союза писателей, лишили продовольственных карточек, уничтожили книгу, находившуюся в печати. Затем вновь арестовали Николая Пунина и Льва Гумилева, вина которого была лишь в том, что он сын своих родителей. Первый погиб, второй семь лет провел в лагерях.

Опалу сняли с Ахматовой лишь в 1962 году. Но до последних дней она сохранила свое царственное величие. Писала о любви и шутливо предупреждала молодых поэтов Евгения Рейна, Анатолия Неймана, Иосифа Бродского, с которыми дружила: «Только не надо в меня влюбляться! Мне это уже не нужно!»

Источник этого поста: http://www.liveinternet.ru/users/tomik46/post322509717/

А вот информация про других мужчин великой поэтессы, тоже собранная на просторах интернета:

Борис Анреп — русский художник-монументалист, литератор серебряного века, преобладающую часть жизни прожил в Великобритании.

Они познакомились в 1915 году. Познакомил Ахматову с Борисом Анрепом его ближайший друг, поэт и теоретик стиха Н.В. Недоброво. Вот как сама Ахматова вспоминает о первой встрече с Анрепом: «1915г. Вербная Суб. У друга (Недоброво в Ц.С.) офицер Б.В.А. Импровизация стихов, вечер, потом еще два дня, на третий он уехал. Провожала на вокзал».

Позднее он приезжал с фронта в командировки и в отпуск, встречались, знакомство переросло в сильное чувство с её стороны и горячий интерес с его. Как обыденно и прозаично «провожала на вокзал» и как много стихов о любви родилось после этого!

Муза Ахматовой, после встречи с Антрепом, заговорила сразу же. Ему посвящено около сорока стихотворений, в том числе, самые счастливые и светлые стихи Ахматовой о любви из «Белой стаи». Познакомились они накануне отъезда Б.Анрепа в армию. На момент их встречи ему 31 год, ей 25.

Вспоминает Анреп: «При встрече с ней я был очарован: волнующая личность, тонкие острые замечания, а главное — прекрасные, мучительно трогательные стихи… Мы катались на санях; обедали в ресторанах; и всё это время я просил её читать мне стихи; она улыбалась и напевала тихим голосом

«.

По словам Б. Анрепа, Анна Андреевна всегда носила чёрное кольцо (золотое, широкое, покрытое чёрной финифтью, с крошечным бриллиантом) и приписывала ему таинственную силу. Заветное «чёрное кольцо» было подарено Анрепу в 1916 году. «Я закрыл глаза. Откинул руку на сиденье дивана. Внезапно что-то упало в мою руку: это было черное кольцо. «Возьмите, — прошептала она — Вам». Я хотел что-то сказать. Сердце билось. Я взглянул вопросительно на ее лицо. Она молча смотрела вдаль«.

Словно ангел, возмутивший воду,

Ты взглянул тогда в мое лицо,

Возвратил и силу и свободу,

А на память чуда взял кольцо.

В последний раз они увиделись в 1917 году накануне окончательного отъезда Б.Анрепа в Лондон.

Артур Лурье — российско-американский композитор и музыкальный писатель, теоретик, критик, один из крупнейших деятелей музыкального футуризма и русского музыкального авангарда XX столетия.

Артур был обаятельным человеком, денди, в котором женщины безошибочно определяли притягательную и сильную сексуальность. Знакомство Артура и Анны произошло во время одного из многочисленных диспутов в 1913 году, где они сидели за одним столом. Ей было 25, ему — 21, и он был женат.

Дальнейшее известно со слов Ирины Грэм, близкой знакомой Ахматовой в то время и в дальнейшем подруги Лурье в Америке. «После заседания все поехали в «Бродячую собаку». Лурье снова очутился за одним столом с Ахматовой. Они начали разговаривать и разговор продолжался всю ночь; несколько раз подходил Гумилев и напоминал: «Анна, пора домой», но Ахматова не обращала на это внимания и продолжала разговор. Гумилев уехал один.

Под утро Ахматова и Лурье поехали из «Бродячей собаки» на острова. Было так, как у Блока: «И хруст песка, и храп коня». Бурный роман продолжался один год. В стихах этого периода с Лурье связан образ царя Давида, древнееврейского царя-музыканта.

В 1919 году отношения возобновились. Ее муж Шилейко держал Ахматову взаперти, вход в дом через подворотню был заперт на ключ. Анна, как пишет Грэм, будучи самой худой женщиной в Петербурге, ложилась на землю и выползала из подворотни, а на улице ее ждали, смеясь, Артур и ее подруга-красавица, актриса Ольга Глебова-Судейкина.

Амадео Модильяни — итальянский художник и скульптор, один из самых известных художников конца XIX — начала XX века, представитель экспрессионизма.

Амадео Модильяни переехал в Париж в 1906 году для того, чтобы заявить о себе, как о молодом, талантливом художнике. Модильяни в ту пору был никому неизвестен и очень беден, но лицо его излучало такую поразительную беззаботность и спокойствие, что юной Ахматовой он показался человеком из странного, непознанного ею мира. Девушка вспоминала, что в их первую встречу Модильяни был одет очень ярко и аляповато, в желтые вельветовые брюки и яркую, такого же цвета, куртку. Вид у него был довольно нелепый, но художник смог так изящно преподать себя, что показался ей элегантным красавцем, одетым по последней парижской моде.

В тот год тоже тогда еще молодому Модильяни едва исполнилось двадцать шесть. Двадцатилетняя Анна за месяц до этой встречи обручилась с поэтом Николаем Гумилевым, и влюбленные отправились в медовый месяц в Париж. Поэтесса в ту юную пору была так красива, что на улицах Парижа все заглядывались на нее, а незнакомые мужчины вслух восхищались ee женским очарованием.

Начинающий художник несмело попросил у Ахматовой разрешение написать ее портрет, и она согласилась. Так началась история очень страстной, но такой короткой любви. Анна с мужем вернулись в Питер, где она продолжала писать стихи и поступила на историко-литературные курсы, а ее муж, Николай Гумилев уехал больше чем на полгода в Африку. Молодой жене, которую все чаще теперь называли «соломенной вдовой», было очень одиноко в большом городе. И в это время, будто бы читая ее мысли, парижский художник-красавец присылает Анне очень пылкое письмо, в котором он признается ей, что так и не смог забыть девушку и мечтает о новой встрече с ней.

Модильяни продолжал писать Ахматовой письма одно за другим и в каждом из них он страстно признавался ей в любви. От друзей, побывавших в это время в Париже, Анна знала, что Амадео за это время пристрастился …к вину и наркотикам. Художник не вынес нищеты и безнадежности, к тому же обожаемая им русская девушка до сих пор оставалась далеко в чужой, непонятной ему стране.

Через полгода Гумилев вернулся из Африки и сразу же супруги крупно поссорились. Из-за этой ссоры обиженная Ахматова, вспомнив о слезных мольбах приехать в Париж своего парижского поклонника, внезапно уехала во Францию. На этот раз своего возлюбленного она увидела совершенно иным — худым, бледным, осунувшимся от пьянства и бессонных ночей. Казалось, что Амадео постарел сразу на много лет. Однако влюбленной Ахматовой страстный итальянец казался все одно самым красивым мужчиной на свете, обжигающим ее, как и прежде, таинственным и пронзительным взглядом.

Они провели вместе незабываемых три месяца. Спустя много лет она рассказывала самым близким, что молодой человек был так беден, что не мог ее никуда пригласить и просто водил гулять по городу. В крохотной комнатке художника Ахматова позировала ему. В тот сезон Амадео написал более десяти ее портретов, которые после, якобы, сгорели во время пожара. Однако до сих пор многие искусствоведы уверяют, что Ахматова просто скрыла их, не желая показать миру, так как портреты могли рассказать всю правду об их страстных отношениях… Лишь много лет спустя, среди рисунков итальянского художника, были найдены два портрета обнаженной женщины, в которых явно угадывалось сходство натурщицы со знаменитой русской поэтессой.

Исайа Берлин- английский философ, историк и дипломат.

Первая встреча Исайи Берлина с Ахматовой состоялась в Фонтанном доме 16 ноября 1945 году.Вторая встреча на следующий день продлилась до рассвета и была полна рассказами об общих друзьях-эмигрантах, о жизни вообще, о литературной жизни. Ахматова прочла Исайе Берлину «Реквием» и отрывки из «Поэмы без героя».

Он заходил еще к Ахматовой 4 и 5 января 1946 года, чтобы проститься. Тогда же она подарила ему свой поэтический сборник. Андронникова отмечает особый талант Берлина как «чарователя» женщин. В нем Ахматова нашла не просто слушателя, а человека, который занял её душу.

Во время второго приезда в в 1956 году, Берлин с Ахматовой не встречались. Из беседы по телефону Исайя Берлин сделал выводы, что Ахматова запрещена.

Еще одна встреча была в 1965 году в Оксфорде. Темой беседы были компания, поднятая против неё властями и лично Сталиным, но и состояние современной русской литературы, пристрастия Ахматовой в ней.

Если их первая встреча произошла, когда Ахматовой было 56 лет,а ему 36,то последняя встреча произошла когда уже Берлину было 56 лет, а Ахматовой 76 .Через год её не стало.

Берлин пережил Ахматову на 31 год.

Исайя Берлин, эта та таинственная личность, кому Анна Ахматова посвятила цикл стихотворений – знаменитое «Cinque» (Пятерица). В поэтическом восприятии Ахматовой существует пять встреч с Исайей Берлиным. Пятерица, это не только пять стихотворений в цикле «Cingue», а возможно это количество встреч с героем. Это цикл любовных стихотворений.

Многие удивляются такой внезапной, и если судить по стихотворениям, трагической любви к Берлину. «Гостем из Будущего» назвала Ахматова Берлина в «Поэме без героя» и возможно ему посвящены стихи из цикла «Шиповник цветет» (из сожженной тетради) и «Полночные стихи» (семь стихотворений). Исайя Берлин переводил русскую литературу на английский язык. Благодаря хлопотам Берлина Ахматова получила почетную степень доктора Оксфордского университета.

Анна Ахматова – биография, фото, личная жизнь, мужчины и дети, рост

Биография Анны Ахматовой

Анна Андреевна Ахматова (Горенко) – одна из ключевых поэтов Серебряного века. Ее лирика, многие годы подвергавшаяся нападкам и жесткой цензуре, в наши дни стала неотъемлемой частью золотого фонда культуры. Ею восторгаются и неустанно цитируют хлесткие высказывания: «Когда на улице кричат „Дурак“, не обязательно оборачиваться», «Измену простить можно, а обиду нельзя», «Кто чего боится, то с тем и случится» и пр.

На фото: Анна Ахматова

Сталинские репрессии и гибель близких людей огненным крылом опалили душу поэтессы, показавшей пример необыкновенной стойкости и способности в самых страшных испытаниях сохранять верность своим убеждениям, благородство и патриотизм.

Детство и юность

Будущая гранд-дама отечественной поэзии появилась на свет 23 июня 1889 года в одесском предместье Большой Фонтан. Ее отец Андрей Антонович Горенко, капитан второго ранга в отставке, красавец и любимец женщин, был женат вторым браком на ее матери Инне Эразмовне, дочери военного историка Строгова из семьи ординарца Александра Суворова.

Анна Ахматова в детстве

Девочка стала третьим ребенком. Всего в семье было шестеро детей. Через год глава семьи получил должность в правительственном органе Госконтроля, и они переехали в Царское Село. Там маленькая Аня прикоснулась к волнующему миру пушкинской эпохи, застав великолепие памятников архитектуры, парков и скверов городка, вдохновлявших на творчество юного литературного гения.

Читать она научилась по школьному пособию авторства графа Толстого «Азбука», включавшему загадки, басни, короткие истории, а французский освоила, слушая учителя, обучавшего языку старшую сестру и брата. Росла она индивидуалисткой, летом гостила у деда под Севастополем, где за безрассудство и взбалмошность ее прозвали «дикой девчонкой». В 10 лет она стала учащейся Мариинской гимназии, а в 11 осознала свой литературный дар и начала сочинять стихи.

Маленькая Анна Ахматова

В 1905 ее родители развелись – у отца появилась пассия, и он оставил семью. Мать решила уехать на юг, где были отличные условия для лечения больных туберкулёзом детей. Ане пришлось покинуть любимый город на Неве и перейти на домашнее обучение. Через год для завершения гимназического образования она переехала к родственникам в Киев, где жила в крайней нужде, чувствуя себя приживалкой, но была в гимназии одной из лучших учениц.

В 1908-1910 гг. она являлась студенткой вначале юрфака киевских Высших женских курсов, затем историко-литературного отделения аналогичного питерского вуза.

Раннее творчество

Во втором номере издания «Сириус», выходившего в Париже при участии будущего мужа Николая Гумилева, датируемом 1907 годом, состоялась дебютная публикация поэтессы – десятистрочное стихотворение «На руке его много блестящих колец…». Когда отец узнал о пробах пера дочери, то объявил ее декаденткой и велел не порочить его имя. Тогда Анна решила использовать в качестве литературного имени фамилию прабабушки-татарки, утверждая, что принадлежит к роду хана Ахмата.

Анна Ахматова в молодости

В период вступления в литературу поэтесса стала сторонницей акмеизма, нового направления, декларировавшего предметность образов в противовес недосказанности символизма. Первую известность она приобрела, выступив в арт-кафе «Бродячая собака», где собиралась богема имперской столицы. Благосклонно публика приняла и ее дебютный сборник «Вечер», увидевший свет в 1912. В нем символ вечной женственности, распространенный в интеллектуальном обществе того времени, она заменила чувствительной и нежной «земной» героиней.

В 1914, перед мировой войной, вышла вторая книга ее «гипнотических» стихов «Четки», имевшая необыкновенный успех. Ее переиздавали 9 раз – серьезная заявка молодого автора на собственное место в литературном пространстве. В том же году ее муж ушел на фронт, а она проводила время в его родовом имении в Тверской губернии. В стихах того периода с аристократической сдержанностью Ахматова стала сочетать лирическую манеру повествования с проявлениями национального самосознания и гражданской поэзии, включив их в третий, выпущенный в 1917 сборник «Белая стая».

После 1917 года

Революцию утонченная петербурженка восприняла как наказание за безнравственность прежней жизни, однако в годы массовой эмиграции не покинула «грешную» родину. Период потрясений и утрат оказался для нее богатым на творческие свершения. В 1921 вышло две ее книги – «Подорожник» и «Anno Domini MCMXXI», где гражданственность поэзии она намеренно, по мнению критиков, объединяла с загадочностью стихов – в противовес страшным реалиям революционного времени.

Анна Ахматова и Амадео Модильяни. Художник Наталия Третьякова

Это спровоцировало ее столкновения с властью большевистской России, и с 1924 ее перестали печатать, началась жесткая критика и резкое осуждение. В трудный период гнусной травли и вынужденного молчания она занималась преимущественно изучением творчества Пушкина и переводами (она с легкостью читала по-итальянски, по-французски, по-английски и по-немецки).

В 1935-1940 гг. ею написан знаменитый цикл автобиографических стихов «Реквием», посвященный жертвам репрессий. В 1939 профессионализм Ахматовой был официально признан – на церемонии награждения деятелей культуры Сталин спросил о поэтессе, и ее приняли в Союз писателей СССР, хотя она находилась под пристальным наблюдением Наркома внутренних дел. В 1940 вышел ее сборник «Из шести книг».

Великая поэтесса Серебряного века Анна Ахматова

Годы ВОВ Анна Ахматова провела в эвакуации в Ташкенте, где создала патриотические произведения «Мужество», «Клятва» и пр. В 1944 она вернулась в город на Неве. Тогда же появились ее прозаические произведения «В гостях у смерти», «Три сирени». Она не изменила собственных убеждений и не подчинила творчество советской идеологии. В результате в 1946 власти заклеймили позором ее «безыдейную» поэзию, женщина попала в опалу и была исключена из Союза писателей.

Дальнейший путь

В 1949, после очередного ареста её сына Льва, прошедшего через лагеря, отслужившего добровольцем на фронте и защитившего диссертацию по истории, Ахматова всячески пыталась добиться его освобождения и даже написала прославления Сталина и большевизма в цикле «Слава миру». Однако это не помогло – Лев Николаевич был освобожден только в 1956.

Анна Ахматова читает свои стихи студентам

В период Хрущевской оттепели стало возможным возвращение поэтессы в творческий мир. В 1951 ей вернули членство в Союзе писателей, в 1955 от Литфонда предоставили домик в Комарово. В 1958 и 1961 появились томики ее избранных стихотворений. В 1962 Ахматова закончила многолетний труд над итоговым философско-этическим произведением «Поэма без героя», посвященном прошедшей эпохе.

В 1964 к ней пришло международное признание – поэтическая награда Европейского сообщества писателей «Этна-Таормина», спустя год – избрание почетным доктором Оксфордского университета, номинирование на Нобелевскую премию. Последний прижизненный сборник, куда она включила отмеченные силой и благородным изяществом образцы ее творчества разных лет, носил название «Бег времени».

Личная жизнь Анны Ахматовой

С мужчинами знаменитой поэтессе и удивительной женщине не везло. В 1903 в Царском Селе, будучи 14-летней импульсивной гимназисткой, она стала предметом любви старшего на три года Николая Гумилева, талантливого поэта и одного из крупнейших исследователей Африки. Долгое время она отвергала его ухаживания, а спустя год безнадежно влюбилась в приятеля мужа своей сестры Инны, студента факультета восточных языков Владимира Голенищева-Кутузова. Неразделенная любовь привела к попытке суицида, к счастью, неудачной.

Анна Ахматова с сыном Львом Гумилевым

Настойчивость Гумилева, семь лет добивавшегося благосклонности Анны, в 1910 завершилось брачным союзом. Однако он не стал счастливым: жена страдала от бесконечных измен, а он ревновал не только к мужчинам, но и к ее популярности.

Вскоре после появления на свет в 1912 сына Левы в их семье начались размолвки, и в 1918 был оформлен развод. Через три года 35-летний Гумилев был расстрелян, а Анна активно содействовала публикациям его произведений и посвящала ему стихи.

Анна Ахматова с мужем и сыном

«Королева поэзии» вела активную светскую жизнь. Среди ее увлеченностей были многие, включая графа Валентина Зубова, композитора Артура Лурье, блистательного поэта Николая Недоброво, его друга, литератора и офицера белой гвардии Бориса Анрепа, а также патологоанатома Владимира Гаршина.

Анна Ахматова и Николай Пунин

Вторым ее супругом стал ученый, знаток Древнего Востока Владимир Шилейко. Они были вместе с 1918 по 1921 год, а официально разорвали отношения в 1926. В период 1923-1938 Ахматова состояла в гражданском браке с искусствоведом Николаем Пуниным, погибшим в сталинских застенках в 1953.

Пожилая Анна Ахматова

По словам современников, Анна Ахматова была стройной, высокой, гибкой, порой бывала несдержанной, любила выпить и блеснуть нецензурным выражением, заявляя, что для филологов запретных слов не существует.

Смерть

В последние годы вокруг поэтессы, ставшей для представителей творческой интеллигенции живой легендой, сформировался круг учеников и почитателей. Среди молодых литераторов она особенно выделяла Иосифа Бродского.

Могила Анны Ахматовой

В 1966 из-за недомогания ей пришлось поехать в санаторий в Подмосковье. Но лечение не помогло, и в марте ее не стало. Отпевали ее в Никольском соборе Северной Пальмиры, похоронили в Комарово.

Музей, посвященный жизненному пути легендарной петербурженки, был открыт в 1976 на Автовской улице города на Неве. К 100-летию со дня ее рождения в Фонтанном доме, где она проживала с 1925 по 1952 г. (с перерывом на эвакуацию), появился еще один.

Памятник Анне Ахматовой и Марине Цветаевой в Одессе

Музеи и памятники в ее честь существуют и во многих других городах. В частности, в 2017 установили четырехметровый монумент в Мариинском парке Киева, где когда-то произошло судьбоносное событие – она нашла булавку в виде лиры, символа поэтического творчества.

Анна Ахматова: харизматичный поэт на века

Портрет Анны Ахматовой работы Натана Альтмана, 1941 г. Источник: Википедия

Когда ее сына Льва арестовали в 1938 году, Анна Ахматова сожгла все тетради стихов. С тех пор она запоминала все, что писала, чтобы читать после этого только на частных чтениях с доверенными друзьями.

Отец Льва, первый муж Ахматовой Николай Гумилев был убит за предполагаемую роль в антибольшевистском заговоре. Но Ахматова знала, что ее сын, вероятно, тоже стал мишенью из-за бескомпромиссность собственного стиха.

Ее переход к устной традиции также означал изменение ее стиля: более фрагментарный, более наглядный и, прежде всего, более резонансный. Это была ее стратегия за выживание и сохранение коллективной памяти своего народа.

Как поэт, она не смогла спасти жертв сталинского Террор, чистки, или Блокада Ленинграда во время Великой Отечественной войны. Но ее прозрачная стихи могли сохранить память и спасти ее от второй смерти: забвение.

Ахматова читает стихотворение «Когда ночью жду ее прихода». Источник: Youtube

Через меня прошло поколение

По мере того, как в России и страдания ее народа росли, голос Ахматовой становился сильнее и преданнее самым слабым жертвам. Она пережила падение империи, Октябрь Революция и две мировые войны. Ахматова терпела сталинские гонения и травлю. друзей-писателей, принадлежавших к Серебряному веку: Мандельштам умер по дороге в ГУЛАГ, Цветаева повесилась, а Пастернака преследовали до самой смерти. Ахматову официально заставили замолчать в 1924, и больше не публиковался, пока 1940.

«Через меня как будто прошло целое поколение сквозь тень», — написала она. Несмотря на бедность и хрупкое здоровье, щедрость Ахматовой и солидарность с семьей и друзьями оставалась частью ее характера.

В период с 1935 по 1940 год она написала «Реквием». В этом своем самом известном стихотворении она оплакивает казнь Гумилева, ее первый муж; арест ее третьего мужа Николая Пунина; и арест ее сына Льва. Но «Реквием» был также гимном народного сопротивления власти Сталина; один из самых сильных отрывков поэмы было написано «Вместо предисловия».

«Я провел семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинград. Однажды меня там «опознали». Затем женщина, стоящая позади я, посиневший от холода, который, конечно, никогда не слышал моего имени, проснулся от этого характерный для всех нас транс и спросил спросил на ухо (там каждый говорил шепотом): «Ах, ты можешь это описать?» / И я ответил: / «Я может. Затем что-то похожее на мучительную улыбку пробежало по тому, что когда-то было ее лицо.»

Анна Андреевна Горенко хотела быть поэтом из юный возраст. Всю свою жизнь она будет ковать образ загадочной, особенной женщина. Ее отец, читая ее стихи, назвал ее «поэтом-декадентом» и не хотел, чтобы она использовала его фамилию. Но она взяла свой псевдоним Ахматова от прабабушка, татарская принцесса из рода Чингисхана, по семейной легенде.

Связанный:

Женщины самых известных писателей России

Она была желанной женщиной, а также харизматичным поэтом. Ее рост 5 футов 11 дюймов, крайняя худоба, элегантность (некоторые сочли ее надменной). манера поведения, длинные прямые волосы, собранные на затылке, высокие скулы, огромные серые глаза, тонкие губы и орлиный нос создавали своеобразный вид. Все это и завораживающий ритм ее голоса, когда она читала свои стихи, сделанные Анна Ахматова – икона красоты, которую многие живописцы, в том числе и Модильяни, были вынуждены изображать.

Санкт-Петербург был ее любимым и оплакиваемым городом. Там она жила интенсивной, авангардной, тусовочная жизнь, где она наслаждалась любовью и сексуальной свободой, но это также было город, где она испытала голод, боль, нищету и болезни.

Ее изменчивая, богемная натура очень скоро получила свое воплощение. из одного дома — «Но где же мой дом и где мой разум?» — хотя она много лет жила время от времени в Фонтанном доме, принадлежавшем ее третьему «муж», Николай Пунин, искусствовед, с которым она жила в невменяемом виде интимных отношений, среди которых были жена Пунина и дочь пары. Эмоциональный нестабильность была еще одним вызовом жизни Ахматовой. Ей было свойственно влюбляться легко, но любви в своих многочисленных любовниках она не нашла; она нашла это в поэзии, как она рассказывает в «Моих полвека», книге ее прозы и автобиографические очерки в переводе Рональда Мейера.

Санкт-Петербург был культурным эпицентром России и питательная среда для авангарда. Символисты в лице Блока, Собрались футуристы во главе с Маяковским, акмеисты и художники всех направлений в подвале «Бродячая собака», где в 1913 году Ахматова стала бесспорной королева. Годом ранее она издала свою первую книгу «Вечер» при поддержке Гильдии поэтов, группа, давшая название новому акмеистическому движению, в котором Н. Гумилев, Осип Ключевыми фигурами были Мандельштам, Сергей Городецкий и, конечно же, Ахматова. Акмеисты, в отличие от символистов, требовал ясности в поэзии и ценил индивидуальный опыт.

Ее история

Родилась: 11 (23) июня 1889 г., г. Одесса

Почетная степень Оксфордского университета в 1965 г. Комарово кладбище в Санкт-Петербурге.

«Вечер» имел неожиданный успех. Стихи исследованы несчастье любви, и они стали очень популярны. Сама Ахматова заложила обнажить свою близость к читателям. В В 1914 году она опубликовала свою вторую книгу «Четки», за которой последовали три более.

1 августа 1914 года, когда Германия объявила война с Россией, поэзия Ахматовой изменила курс. «Утром еще немного мирные стихи о другом. Но днем ​​весь мир рушится». С тех пор поэтесса устремила свой взор на Россию, на землю, которую она любила и никогда не оставлять. Спустя годы, когда она Читая «Улисса» Джеймса Джойса, Ахматова была бы глубоко поражена фразу «Вы не можете оставить свою мать сиротой», которую она позже изменила на «Нельзя оставить Родину сиротой».

Поэзия Ахматовой полностью созрела с «Поэмой без Герой», произведение, на создание которого она потратила 22 года своей жизни, и теперь признанное как один из величайших вкладов в мировую литературу. Написано в Ленинграде, Ташкенте и Москве, «Поэма без героя» (1940-1962) — эпический, душераздирающий сборник стихов где многоголосие и разные жанры составляют лирическую хронику.

Опять же, она бесстрастно писала о старом себе: «Та женщина, которой я когда-то была/ в черном агатовое ожерелье / Я не хочу больше встречаться / до Судного Дня».

Все права принадлежат «Российской газете».

Об Анне Ахматовой, Примо Леви и обретении надежды от страданий ‹ Литературный узел

Ленинград, 1938 год. Длинная очередь женщин, укутавшихся от холода, стоит у ворот тюрьмы «Кресты», на Арсенальном берегу река Нева. Женщины ждут каждый день, и ворота часто остаются перед ними закрытыми. Некоторые приходили стоять в очереди целых 18 месяцев. Они даже не знают, заключены ли там их люди или просто исчезли. Линия продолжает расти. Это посреди ежовского террора: каждую ночь новые аресты. Обычно женщины молчат, зная, что никому нельзя доверять. Они просто стоят в замороженном оцепенении, ожидая. Но в этот день две женщины обмениваются словами. Один шепчет другому: «Вы можете это описать?» Другой шепчет в ответ: «Я могу». Затем «что-то похожее на улыбку» появляется на лице первой женщины.

Женщина, задавшая вопрос, не знала, кто ответила, но по чистой случайности нашла свидетеля, который спас бы реальность того момента от забвения. Поэт Анна Ахматова стояла в очереди в Крестах, чтобы увидеть своего сына Льва Гумилева, тогда находившегося под арестом. Ей было 49 лет, обедневшая вдова, лишенная права печататься, живущая в одной комнате в коммуналке, вырезанной из обветшалого великолепия Шереметевского дворца.

Ахматова поместила воспоминание о сцене — в начале Реквием , поэтический цикл, который она писала в течение 20 лет в память о жертвах — миллионы их — сметенных с лица земли или отправленных в ГУЛАГ сталинским режимом:

Я соткала тебе этот широкий саван из скромные слова
Я слышал, как ты говоришь. Везде, навсегда и всегда,
Я никогда не забуду одну единственную вещь.

Реквием был памятником, который она воздвигла в честь каждой женщины, несшей бдение за тюремными стенами России в XIX веке.30-х годов и от имени содержащихся внутри, ожидающих допроса, пыток, изгнания или пули в затылок. Она заявила, что если в память о ней когда-либо будет воздвигнут памятник, то он должен быть поставлен там, у ворот Крестовской тюрьмы, где она стояла и ждала вместе со всеми.

Мы не знаем, пережила ли вторая женщина в очереди блокаду Ленинграда и видела ли она человека, которого ждала, чтобы помочь. О ее судьбе мы ничего не знаем, только ее улыбка, но благодаря стихотворению, циркулировавшему в рукописи с 19 в.40-х и, наконец, опубликованных в 1960-х, мы знаем, что она жаждала спасения своего опыта от забвения. Благодаря ее улыбке и гениальности увидевшей ее женщины было написано стихотворение, которое обязывает всех, кто его читает, никогда не забывать:

Теперь мне никогда не удастся распутать
Кто животное, а кто человек быть
И как долго я буду ждать, пока смертный приговор
будет приведен в исполнение.

Одним из первых читателей Реквиема на Западе был Исайя Берлин. Он читал произведения Ахматовой, написанные молодой женщиной в Царском Селе до и после Первой мировой войны, до того, как она была запрещена. Когда он был в Ленинграде осенью 1945-го года, с визитом в качестве британского чиновника, и обнаружив, что она еще жива, он пошел к ней в голую комнату в Шереметевском дворце. Он был первым гостем с Запада, которого она увидела за 20 лет. Она читала ему деловитым голосом из рукописного экземпляра Реквием :

Тихий Дон течет тихо
И желтая луна входит в мой дом.
Он входит в шляпе набекрень и
Встречает тень, желтую луну.
Эта женщина нездорова,
Эта женщина совсем одна.
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Пожалуйста, помолитесь за меня.

Она читала Берлину в сгущающейся темноте, прервавшись в одном месте, чтобы тихо воскликнуть: «Нет, я не могу. Нехорошо, вы из общества людей, а здесь мы разделены на людей и… — Она долго молчала. Позже, когда они сидели вместе, почти в темноте, вошел ее сын, Лев Гумилев, недавно освобожденный из тюрьмы, и они втроем съели тарелку холодной картошки. Она говорила, вспоминал позднее Берлин, «без малейшего следа жалости к себе, как принцесса в изгнании, гордая, несчастная, неприступная, спокойным, ровным голосом, временами словами трогательного красноречия». С окончанием войны, с возвращением сына домой и многими стихами в Цикл Реквиема завершен, она знала, что озвучила мучения своего народа. Это было призвание, которое она не выбирала, которое заставляло ее чувствовать себя такой же одинокой, как сумасшедшие царские времена, собравшиеся под кремлевской башней, чтобы тщетно оплакивать освобождение своих мужей. Но это было призвание, которое она была готова принять. Как она с гордостью сказала, она никогда не выбирала изгнание или побег, никогда не отводила взгляда от ужаса и выполняла свой долг свидетеля.

Благодаря ее улыбке и гениальности увидевшей ее женщины было написано стихотворение, которое обязывает каждого, кто его читает, никогда не забывать.

Освенцим, лето 1944 года. Жарким воскресным днем ​​двое молодых людей лет двадцати, один из северной Италии, другой из Страсбурга в Эльзасе, идут через лагерь на кухню, чтобы взять тарелку с супом и отнести ее. вернуться в свои казармы. Они оба были в лагере около шести месяцев и знают его распорядок. Они не доверяют друг другу, потому что здесь никому нельзя доверять, но Джин выбрала Примо для супа. Это единственный момент, когда они могут растянуться, краткий час отсрочки в адской рутине изнурительного и унизительного труда в месте, где дым крематориев окрашивает небо.

Лагерь представляет собой лепет языков, наиболее распространенными из которых являются венгерский и идиш, но эти двое разговаривают на французском и немецком языках. Когда Жан, француз, говорит, что хотел бы выучить итальянский, Примо, к своему собственному удивлению, начинает декламировать несколько фрагментов из песни 26 Данте Inferno , которые он выучил наизусть в старшей школе. В песне рассказывается история греческого героя Улисса, который достигает Геркулесовых ворот и увещевает свою измученную команду идти дальше, выплыть за ворота в широко открытое море. По мере того, как стихи возвращаются в память итальянца, фрагмент за фрагментом, Жан начинает думать, как лучше их перевести: mare aperto , должно ли это быть «открытое море»? Мимо на велосипеде проезжает блокфюрер . Они замирают и снимают шапки. Как только он проходит, они возобновляются. Когда Улисс «отправляется» в открытое море, они спорят о том, следует ли Данте переводить misi mi как je me mis по-французски. Затем с растущим ощущением, что они делятся текстом, содержащим обещание свободы, Примо вспоминает ключевые строки — увещевание Улисса убедить свою команду отправиться за Врата Геркулеса, за пределы известного мира —

Хорошо подумай о семени, которое дало тебе рождение
Ты рожден не для того, чтобы прожить свою жизнь скотом,
Но чтобы быть последователем добродетели и знания

Когда эти строки поднимаются из мрака его памяти, Примо чувствует себя слыша их впервые, как звук трубы, как голос Божий. Жан умоляет его повторить их и рассказать остальным, так как они приближаются к кухне. Примо изо всех сил пытается вспомнить заключительные строки. Закрывает глаза, кусает палец — бесполезно. Повара кричат ​​«суп и капуста» по-немецки и по-венгерски, а позади них мужчины из других бараков требуют своей очереди.

В рассказе Примо Леви об этой сцене он не говорит нам, удалось ли ему вспомнить концовку. Важно то, что эти слова напомнили двум пленникам, что они не рождены быть скотами и что за проволокой существует другой мир, где однажды они могут жить как люди.

Несомненно, поэтому он ощутил такой прилив экзальтации, но нужно помнить и о том, чем на самом деле закончилась сказка Данте. Улисс и его команда выплыли за Геркулесовы ворота в широко открытое море. Их безумное путешествие продолжалось во тьме. Они потеряли из виду звезды и луну, затем разразилась буря, и как только они увидели маячащий над ними остров, их корабль затонул, перевернулся, и все они утонули. Последняя строка Данте canto di Ulisse гласит:

Пока море снова не сомкнулось над нами.

Венгрия, октябрь 1944 г. Сельскохозяйственные рабочие прерывают свою работу в поле, чтобы посмотреть, как колонна мужчин проходит по дороге, венгерскую бригаду трудовых повинностей, в основном состоящую из евреев, возвращают с медного рудника в Сербии через Венгерский сельская местность. Их рабочая форма оборвана; они представляют собой коричнево-серую реку тел, некоторые спотыкаются и падают, другие изо всех сил пытаются поднять своих собратьев и унести их с собой. Охранники в униформе, в основном венгры, под контролем немецких СС, патрулируют взад и вперед, и наблюдающие рабочие видят, как люди падают в канаву, слышат выстрелы, пока колонна не исчезает за горизонтом.

Пока он спотыкается, один из заключенных складывает слова, собирает фразы и запоминает их. Они были в марше в течение нескольких дней. Вдалеке слышен грохот приближающихся русских дивизий. Война, несомненно, скоро закончится, и они вернутся домой к своим семьям. Ночью, лежа на голой земле кирпичного завода, среди оборванных спящих мужчин, он достает маленькую тетрадку и мелодичным аккуратным почерком записывает семь строк, вызывая в воображении рабочих на полях, которые смотрели, как они проходят. С лаконичной иронией он озаглавил стихотворение «Открытка-картинка»:

В девяти километрах пелена горения
Хейрик, усадьба, ферма.
На краю поля крестьяне молчат, курят
Трубки от страха перед бедой.
Здесь: озеро взволнованное только ступенькой
Крошечной пастушки — то, что пьют взъерошенные овцы
В смирении своем.

Блокнот он раздобыл, выменяв свои последние сигареты у сербских крестьян, которые подошли к проволоке лагеря Хайденау. По пути домой он продолжает писать в надежде, что снова увидит свою жену Фанни. О ней он написал: «Ты, чье спокойствие подобно весу и уверенности псалма». Спотыкаясь, он мечтает о ней, о верандах, о сливовом варенье, о тишине позднего лета в залитых солнцем садах.

Важно то, что эти слова напомнили двум пленникам, что они не рождены быть зверями.

Он пережил месяцы каторжных работ в медном руднике, и когда охранники пустили их в путь, он мог подумать, что дорога приведет его домой, но с течением времени он начинает понимать правду. В ночь с 7 на 8 октября 1944 года на кирпичном заводе в Сербии, недалеко от венгерской границы, охранники СС приказывают заключенным лечь и выложить из карманов ценные вещи. Они расстреливают половину пленных. Скрипач из будапештского кабаре падает на колени, и когда заключенный пытается помочь ему, охранники стреляют скрипачу в шею. Узник падает рядом с ним и лежит неподвижно, не двигаясь. Он слышит, как охранник говорит по-немецки над его головой. Затем эсэсовцы и их венгерские соратники заставляют выживших встать на ноги, чтобы возобновить марш. Теперь они понимают, что едут не домой, а в трудовые лагеря в Германии. К 24 октября они уже на полпути через Венгрию, и он успевает ночью написать еще одну «Открытку-картинку»:

Слюна волов, смешанная с кровью
Каждый из нас мочится кровью.
Отряд стоит сбившийся в кучу, вонючий, обезумевший.
Смерть, отвратительная, веет над головой.

Сейчас они маршируют на северо-восток к границе Германского Рейха. Охранники разбивают их лагерем на взлетной полосе заброшенного аэродрома, и пока остальные люди спят, заключенный берет кусок картона, который он подобрал на дороге — на обороте реклама рыбьего жира — и он пишет еще одну «Открытку с картинками», на этот раз описывая свою встречу со смертью за несколько дней до этого:

Я упал рядом с ним, и его труп перевернулся.
Уже натянуто, как рвущаяся струна.
Выстрел в шею. — И ты тоже так закончишь.
Я прошептал себе: «Лежи спокойно, не двигайся.
Теперь терпение расцветает в смерти. Затем я услышал
Der springt noch auf наверху и очень близко.
Кровь, смешанная с грязью, засыхала на моем ухе.

Он копирует семь строк в свой блокнот и датирует их 31 октября 1944 года. Это последняя запись. Один из выживших в колонне, вернувшийся из Германии, позже рассказывал, что в последний раз видел заключенного, сидящего в одиночестве на летном поле аэродрома и уставившегося в свои ветхие ботинки.

8 ноября венгерские охранники загрузили две телеги заключенными, которые больше не могли ходить, в том числе поэта, и отвезли их в местные больницы в городе недалеко от немецко-венгерской границы. Больницы отказывали умирающим. Затем четверо венгерских охранников отвезли телеги в лес за городом, выстрелили заключенным в затылок и бросили их тела в неглубокую могилу.

В августе 1946 года жене поэта Фанни сообщили, что тела эксгумированы, а личные вещи ее мужа найдены недалеко от города, где его в последний раз видели живым. Эти вещи были переданы местному мяснику, лидеру городской еврейской общины. Когда она пошла в мясную лавку, он дал ей сверток из коричневой бумаги. Когда она развернула его, она нашла бумажник с его и ее фотографиями, его страховую карточку, фотографию его матери в молодости и блокнот. На внутренней странице было сообщение, адресованное поэтом на пяти языках — венгерском, английском, французском, немецком и сербско-хорватском, — информирующее всех, кто его нашел, что оно содержит произведение венгерского поэта. Когда Фанни перелистывала страницы, она нашла «Открытки», написанные его твердым, неизменным почерком.

Фанни так и не нашла тело своего мужа и не похоронила его должным образом, но она прожила достаточно долго, чтобы Миклош Радноти был признан одним из величайших поэтов Венгрии и Европы. На последнюю строчку одного из его стихотворений действительно был ответ: «Но скажите, сохранилось ли произведение?» Его поэзия преподается в венгерских школах и по сей день. Его свидетельские показания также гарантировали, что страдания его товарищей по трудовой повинности не будут забыты. Подобно Ахматовой, как и Леви, его свидетельские показания также были суждением, которое их страны до сих пор не хотят принимать.