Душистые – имеющие сильный приятный запах.

Почему слово Рыжик записано с большой буквы? Расскажите правило о написании слов, обозначающих клички животных. Почему слово Нина записано с большой буквы? Расскажите правило о написании слов, обозначающих фамилии, имена, отчества людей. Выделите в каждом предложении грамматическую основу. Назовите лова, обозначающие действия собаки и человека. Какой частью речи они являются? Расскажите всё, что вы знаете о глаголе.

IX. Звукобуквенный анализ слова.

Для звукобуквенного анализа выпишите из первого предложения слово, обозначающее действие собаки. (Выполняется звукобуквенный анализ слова живёт.)

Ж-[ж] — согл., тв., зв., парн.
И – [ы]- глас., безуд.
В – [в’]- согл. , мягк., зв., парн.
Ё – [о] – гласн., ударн.

5 букв, 5 звуков, 2 слога

Данное задание выполняется коллективно, под руководством учителя.

X. Самостоятельная работа. Свои примеры

Для закрепления  пройденного материала предлагается учащимся записать по два слова своих примеров с буквосочетаниями жи-ши, ча-ща, чу-щу. Подчеркнуть орфограмму.

XI. Диктант

Наступила зима. Замёрзли лужи. Полетели пушистые снежинки. У Миши  и Яши новые лыжи. Целый день малыши были на горке.

Посчитать, сколько предложений в данном диктанте.

XII. Домашнее задание

Записать текст из 5-6 предложений на тему «Зимняя прогулка» с буквосочетаниями жи-ши, ча-ща, чу-щу.

А я делаю так | Русский язык и литература

Автор: Гусарова Наталья Анатольевна

Организация: МБОУ «СШ № 25»

Населенный пункт: г. Смоленск

1. НОВУЮ ТЕМУ ОБЪЯСНЯЕТ УЧЕНИК.

Задача развития мышления и познавательных способностей учащихся решается более успешно, если ученики работают самостоятельно: осознают задачу, сами вычленяют условия ее решения, учатся замечать, обнаруживать в предложенном языковом материале некоторые закономерности, формулировать выводы. Способность видеть и самостоятельно решать задачи надо развивать на основе анализа языковых факторов

Пример. В то время как класс повторяет пройденный на предыдущем уроке материал, сильный ученик по индивидуальному заданию самостоятельно готовит на доске таблицу для объяснения нового материала и формулирует вывод,- одним словом, готовится к объяснению новой темы.

Тема урока: «Разделительные ъ и ь»

Задание:

Таблица на доске должна выглядеть так:

съежился вьется

подъехать деревья

объявить вьюга

предъюбилейный ручьи

Такую же таблицу я заранее готовлю сама. Когда ученик оформит таблицу на доске, вывешиваю рядом свою. Ребята сравнивают эти таблицы и убеждаются, что ученик справился с заданием. Если же ученик отметил не все условия выбора написания, то эта таблица помогает ему и всем остальным найти недочет.

2. ВОЛШЕБНАЯ ПАЛОЧКА

Первый урок по теме «Суффиксы и приставки» в 5 классе можно начать с игры.

— У меня в руках — волшебная палочка,— говорю я, обращаясь к ребятам.— Она поможет мне всех вас превратить в волшебников.

Предлагаю учащимся записать в тетрадь существительные, обозначающие предметы, превратить эти предметы в людей, мужчин и женщин. Обращаю внимание на правописание слов:

аккордеон, баян, виолончель, пианино, бетон, билет, велосипед, парашют, теннис.

Проверяем, что получилось, каким образом, выясняем, от какой части слова зависит разница в значении слов.

Теперь у доски два ученика. Класс внимательно слушает указания первого и следит за действиями второго:

— Иди,— говорит ведущий,— выйди, войди, перейди, подойди, уйди, зайди, взойди, дойди, обойди, отойди, пройди, сойди.

Ребята сравнивают слова по лексическому значению и по составу (они записаны на доске), выясняют лексическое значение приставок.

Делаем вывод: и суффиксы, и приставки — значимые части слова, служат для образования новых слов. Разница между ними в местонахождении их в слове: приставка — перед корнем, а суффикс — после.

3. У КАЖДОГО СВОЙ МАТЕРИАЛ

Материал по теме «Имя числительное».

Самое главное при изучении числительного в школе — научить учащихся правильно употреблять числительные в речи. Для этого ребята пробуют составлять свой «Дидактический материал». На уроке я объяснила, как надо выполнять эту работу.

— При составлении можно использовать материалы книг, журналов, газет, сообщения радио и телевидения, где встречаются числительные. Эти факты вы будете заносить в особую тетрадь или блокнот, выделив по листу для количественных числительных., обозначающих целые числа, для собирательных числительных, для дробных и для порядковых.

Затем устраивается конкурс на лучший «Дидактический материал». Можно предложить учащимся придумать задания к текстам из их материала и т. п.

4. «РУЧЕЕК»

Большой интерес учащихся среднего звена вызывает работа в парах сменного состава, которая называется «Ручеек». Каждый ученик записывает одно слово с определенными орфограммами, он должен их найти, обозначить и приготовиться объяснять. Затем он объясняет соседу по парте правописание своего слова, отвечает на все его вопросы, тот записывает это слово в свою тетрадь и сам объясняет то слово, над которым работал. Затем дети, сидящие на четных местах, начинают пересаживаться: ученик, сидевший за первым столом, идет за последний, его место занимает тот, кто был на втором столе, и так далее. Движение идет до тех пор, пока ученик, сидевший за первым столом, не вернется опять на свое место.

Так каждый школьник, в зависимости от количества учащихся, разбирает правописание 12-14 слов.

5. ПОМОГАЮТ РИФМЫ

Шоколад, шофер, крыжовник,

Шов, шоссе, обжора, шорник,

Капюшон, жокей, чащоба,

Шорох, чопорный, трущоба.

О так сходно с калачом,

По нашим наблюденьям.

В окончаньях пишем О

Всегда под удареньем.

Не с глаголом

Пиши раздельно,

Например: не хотел, не знал.

Только помни об исключеньях:

Ненавидел, негодовал.

Под удареньем пишем –гар-,

Без ударенья –гор-,

К примеру: загорел, загар.

Наоборот — —зар- — -зор-.

Знай:

В отрицательном местоименье

Под удареньем не,

А ни — без ударенья!

Вот это выучи старательно:

В местоименьях отрицательных,

Когда предлог стоит внутри,

Слов пишем не одно, а три.

7. ИГРА «ПЕЧАТНАЯ МАШИНКА»

При изучении темы «Фонетика» в 5-м классе для закрепления, для выработки навыков фонетического разбора я предлагаю ребятам игру под названием «Печатная машинка».

Наша машинка «печатает» не буквами, а звуками, поэтому для данной игры надо напечатать на карточках (например, размером в четверть альбомного листа) все звуки, например: [a], [н], — и так далее. Перед уроком карточки раздаются на парты по две или по несколько штук каждому ученику (произвольно, кому что достанется). Из учащихся выбирается корректор, который будет контролировать игру.

Учитель называет слово, например, ягодки. К доске выбегают дети, у которых на парте оказались необходимые для «машинки» звуки. Выстраиваются по порядку, и каждый характеризует свой звук по известной схеме .Например:

Первый ученик: «Буква я, так как она стоит в начале слова, обозначает два звука: [й’] — согласный, звонкий, мягкий». Второй ученик: «Звук [a] — гласный, ударный». Третий ученик: «Буква г обозначает звук [г] — согласный, звонкий, твердый» — и так далее.

«Корректор» выслушивает объяснение, исправляет в случае необходимости и делает вывод: «В этом слове 6 букв и 7 звуков (можно еще добавить: в этом слове три слога, первый ударный)».

Эта игра очень оживляет урок. И что еще очень важно: в работе участвуют практически все ребята, они с удовольствием, анализируют ответы товарищей и непосредственно действуют, предлагая свои варианты звуков при «печатании».

8. ДИКТАНТ-ШУТКА

ПРАВОПИСАНИЕ БУКВ Ё, О ПОСЛЕ ШИПЯЩИХ В КОРНЕ СЛОВА

Чокнутый шотландец-обжора в шелковых дешевых шортах, сидя на жесткой решетке, ел харчо и пшенную кашу с печенкой, откусывая черствый черный хлеб и запивая все это компотом из крыжовника.

А чопорный щеголь, сидя в своей трущобе, напевая шепотом, прищелкивая бечевкой, делал четкий шов на черном капюшоне, тоже подумывая насчет обеда и негодуя на свой прожорливый желудок.

И вдруг послышался шорох…. Жонглируя саженным шомполом, подошел непричесанный жокей с пухлыми щечками, с усами щеточкой и коротенькой челочкой.

Вид этого «почетного» гостя, его шоколадного цвета желчное лицо, похожее на сморщенный желудь, и уморительные желтые черточки на тяжелых чеботах вызвали неостановимый смех у трущобных обитателей.

9. ИГРА «ПРОВЕРЬ БЕЗУДАРНУЮ ГЛАСНУЮ!»

На всех этапах обучения русскому языку наибольшее количество ошибок учащиеся допускают в словах с безударными гласными. Это одна из самых трудных тем курса орфографии. Так, чтобы проверить безударную гласную в корне слова, учащимся нужно не только уметь обнаружить её (для чего необходимо постоянно развивать речевой слух), применить правило, но и продемонстрировать определённое богатство своего словаря. Без тренировки не обойтись.

Исходя из этого и учитывая возрастные особенности учащихся, часто на уроке в 5-6 классах я провожу игру с мячом «Проверь безударную гласную!» Задача играющих — как можно быстрее найти проверочное слово. Правила достаточно просты: 1) проверять то , что требует проверки; 2) подбирать проверочные слова-«родственники», а не просто похожие.

Играем так: Ведущий ученик называет слово с безударной гласной в корне и бросает мяч, находит проверочное слово и возвращает мяч ведущему и так далее. Игра проходит живо, динамично, заменяет физпаузу и занимает совсем немного времени — не более одной минуты. А польза налицо. Благодаря тренировке умение подбирать проверочные слова автоматизируется.

Ведущим побывает (и не один раз за учебный год) каждый.

Слова для игры (10-12) учащиеся подыскивают накануне дома. Задания варьируются: сгруппировать слова с безударными гласными в корне из домашнего упражнения, из контрольного диктанта, из изучаемого литературного произведения и т.п.Ы

10.РАЗМИНКА-УСТАНОВКА

Каждый урок можно начинать с разминки, в которую входят загадки, задачи, уравнения и так далее. Эта работа длится 3-4 минуты и преследует две цели: 1) мотивировать предстоящую деятельность, заинтересовать класс проблематикой урока и 2) «встряхнуть учащихся» учащихся, активизировать их мыслительную деятельность.

Например, в 5 классе уместна игра «Угадай часть речи». У доски работают два ученика. Первый загадывает ( ставит крестик в приведенной ниже таблице, которая записана на доске) должен отгадать её, используя только три вопроса, в ответ на которые он слышит только да или нет. Потом ученики меняются местами.

i iI

1. Имя существительное а 1. Наречие

Имя прилагательное б

2. Местоимение а 2. Предлог а

Глагол б Союз б

Например, если загадано существительное, диалог может быть таким:

— Может ли иметь род?

— Да. (Значит, 1 группа частей речи).

— Изменяется по числам?

— Нет. (1 подгруппа в найденной группе.)

— Отвечает на вопрос какой?

— Нет. (Значит а— существительное.)

11.ОБЪЯСНЕНИЕ-ИССЛЕДОВАНИЕ

При объяснении новой темы можно подключить весь класс к исследованию нового языкового явления или понятия. Предварительно выбирается метод (индуктивный или дедуктивный), продумывается сценарий урока.

Например, проверив домашнее задание с помощью ассистентов, вызывается к доске один из лучших учеников.

— Ты хорошо усвоил 1 и 2 спряжения глаголов?

— Да.

— И можешь определить спряжение любого глагола?

— Да.

— Тогда запиши слово бежать. Определим спряжение и гласную в личных окончаниях.

— Бежать… Они что делают? Бегут.

Значит, 1 спряжение, в личных окончаниях — е.

Учитель (или кто-нибудь из учеников, заметивших противоречие):

— Значит, ты что делаешь ? «бежешь»?

Ученики предлагают гипотезы, основываясь на знании аналогичных предметов:

— Может быть, исключение?

— Особые глаголы… Существуют же недостаточные глаголы — дерзить, победить…

— Традиционное написание?

— Возможно, это как разносклоняемые существительные? Разно… спрягаемые?..

Угаданный или почти угаданный термин, отражающий суть языкового явления, ученики сопоставляют с научным определением, данным в учебнике.

12. ДИКТАНТ-СОРЕВНОВАНИЕ

Это своего рода подготовленные диктанты, но подготовленные не тому тексту, который предстоит писать, а по тому программному материалу, который изучался в течение учебной четверти или полугодия.

При проведении диктанта-соревнования учитель заранее готовит текст, куда включается все изученное в течение учебной четверти. Например, в 5-м классе проводится диктант-соревнование по тексту из учебника (раздел «Повторение и обобщение изученного в 5-м классе), предназначенному для диктанта в конце учебного года

В диктанте 81 слово, поэтому можно дополнить текст словами из списка для заучивания или увеличить объём грамматических заданий.

Примерно за две недели до диктанта учитель анализирует его текст, выявляет все орфограммы и пунктограммы и классифицирует их.

Анализ показывает, что в диктанте 16 различных орфограмм. Можно предложить учащимся самостоятельно подготовиться к диктанту-соревнованию. Однако в данном случае работа будет более эффективной, если её проводить и на уроке, и даже самостоятельно. Так, орфограммы, наиболее трудные и широко представленные в диктанте, целесообразно отработать на уроках, главным образом во время орфографических пятиминуток, доводя правописание данных слов до автоматизма и добавляя при этом другие слова на данные правила.

Остальные орфограммы учащиеся закрепляют самостоятельно. Для этого учитель примерно за две недели вывешивает в классе объявление, в котором сообщает о дне проведения диктанта-соревнования. В объявлении указывается: 1) трудные слова, которые целесообразно выучить; 2) слова, о значении которых нужно справиться в толковых словарях; 3) правила, которые необходимо повторить; 4) упражнения, которые нужно выполнить устно или письменно, а также даётся рекомендация готовиться к диктанту группами.

Объявление выглядит примерно так:

Объявление.

12 мая в 5-ых классах проводится диктант-соревнование. Чтобы его хорошо написать, надо:

— запомнить правописание следующих слов:…

— выяснить в толковом словаре значение слов:…

— овторить орфограммы №5,…

— выполнить по 2-3 упражнения (устно или письменно) на каждую орфограмму; в — Упр. №… разобрать все слова по составу.

Результаты будут вывешены в классе. Желаем успеха!

На уроках развития речи я делаю следующее:

1. НЕМОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ

Иногда я даю для изложения не текст, а небольшую (2—3 минуты) сценку, разыгранную самими учащимися. В этом случае для передачи заданного содержания ребята более свободно выбирают слова, они не привязаны к чужому тексту.

Удобнее всего проводить такую работу при изучении глагола. Сначала я придумываю сценарий, затем за несколько дней до урока знакомлю с ним «актеров».

Сценарий может быть таким.

«Пришел Ваня домой с улицы — нагулялся, наигрался. Сел уроки учить.

— Ну, с чего начнем? — думает. (А погода хорошая, солнышко в окошко улыбается.)

Решил начать с математики. Открыл дневник, листает…а там и нет ничего.

— Куда же я записал? — пытается вспомнить Ваня. Посмотрел в тетрадь — там нет ничего. Может, в записной книжке? Или на бумажке? Ищет, ищет Ваня. Все перерыл, пересмотрел, перелистал. Так и не нашел.

Сел он за стол, поник головой, закручинился. Что ему теперь делать? Что скажет он завтра учительнице? Думай, Ваня!»

На уроке все как обычно: беседа по содержанию, составление плана, предупреждение орфографических и пунктуационных ошибок. По ходу составления плана подбираем глаголы-синонимы для каждого пункта (начал, принялся, взялся; искал, перелистал, пересмотрел; загрустил, приуныл, пригорюнился, пал духом).

Затем учащиеся приступают к написанию изложения. В конце урока несколько работ читаем, рецензируем.

2.Сочинение-описание «Зимнее утро в лесу»

Сочинение пишем тоже разными способами, например, сочинение-описание «Зимнее утро в лесу» создаётся по заготовленным клише, цель — научить составлять текст-описание с использованием различных средств художественной выразительности. Задания постепенно усложняются, сначала подбираются синонимы, потом соединяются слова по смыслу, далее вставляются слова в заготовленные предложения, в итоге получается текст. Дети учатся выбирать подходящее слово, сочинение получается в результате заполнения пропусков в предложениях. К этому уроку класс готовится заранее: рисует картинки, которые помогают подобрать нужное слово, выполняет упражнения на вставку слов, словосочетаний, дописывание.

3.Упражнения по развитию речи я использую следующие:

— подобрать слова с орфограммой «Корни с чередованием», глядя на картинку с морским пейзажем.

— написать мини-сочинение по иллюстрации с осенним пейзажем, используя как можно больше слов с орфограммой «О-Ё после шипящих в корне».

— составить диалог по открытке.

Любознательное, пытливое отношение школьников к урокам русского языка вызывает содержание дидактического материала (например, рассказы о происхождении слов, о богатстве словарного запаса, об изменениях в языке, исторические справки).

Откуда пошло выражение пересолить в смысле перестараться? На Руси хлеб-соль всегда были знаком дружеской встречи. Когда-то соль была очень ценным продуктом. Хозяин собственноручно солил еду для гостей: кого любил, тому и соли больше сыпал. Порою, стараясь удружить, хозяин пересаливал.

Или, что означает слово опростоволоситься?

Главное в уроке русского языка — постижение красоты языка, удивление перед его возможностями и — открытия, пусть маленькие, пусть не имеющие значения для науки.

Приложения:

1. file0.doc.. 66,5 КБ

Об инструментах композиции — Блог издательства Гарвардского университета

Об инструментах композиции

Мы часто описываем тематически или тематически связанные книги, которые мы публикуем, как находящиеся в «разговоре» друг с другом, как если бы наша библиотека устраивала чаепитие в нерабочее время. Конечно, именно авторы, ответственные за работы, на самом деле оживляют эти взаимодействия, и в конце прошлого года мы пригласили двух из них более непосредственно взаимодействовать друг с другом. В Работа Редакции , опубликованном прошлым летом, Ханна Салливан показывает, что итерация в литературном производстве является наследием, завещанным модернизмом, и имеет тесную и сложную связь с появлением пишущей машинки. В готовящейся к выходу книге Track Changes: A Literary History of Word Processing Мэтью Киршенбаум примерно так же смотрит на развитие программного обеспечения для обработки текстов. Эти двое были достаточно любезны, чтобы позволить нам послушать, как они обсуждали сходство между своей работой в недельном обмене электронной почтой; далее следует отредактированная и сжатая версия этого разговора.

——

Мэтью Киршенбаум: Ханна, в The Work of Revision вы определяете пишущую машинку как центральную часть практик (или называете их поэтикой) ревизии, которую вы читаете как характеристику высокого литературного модернизма через композиционные привычки таких фигур, как Джеймс, Вульф и Элиот. Для меня это обосновывает ваш аргумент не только в области литературной и текстовой критики, но также и в области медиаисследований, включая технологии письма и даже то, что все чаще называют медиаархеологией. Как вы проходите грань между вниманием к материальным особенностям носителя, которые простираются за пределы машинописной страницы к окружавшей ее экологии и экономии записи, будь то диктовка Джеймса или расслоение процесса письма на автографы, машинописные тексты, корректуры? и т. д. — и скатывание к технологическому детерминизму?

Ханна Салливан: Привет, Мэтт! Да, пишущая машинка определенно является ключевой частью моей книги. Но я должен подчеркнуть, насколько культурно разнообразным был двадцатый век. Материальные документы, которые я изучил, включают в себя многое помимо машинописного текста: записные книжки, рукописи, различные стадии корректуры (печально известны корректуры Джойса для эпизода «Итака» Ulysses ), серийные издания, а также первое и последующие книжные издания. Большинство писателей, которых я изучаю, продолжали набрасывать и сочинять от руки, но они0005 исправил и переписал (также обычно от руки) на самые разные страницы.

Идиосинкразии довольно много. В 1900-х годах Генри Джеймс диктовал новый материал своему секретарю — он перестал писать — и затем исправлял машинописный текст (иногда включая слуховые опечатки), прежде чем увидел доказательства. Процесс пересмотра не всегда линейный. Но когда в том же десятилетии он редактировал свои более ранние произведения для New York Edition , он работал с репродукциями своих ранее опубликованных романов, наклеенных со специально широким полем для доработки. Другой пример: в Пустошь факсимиле, мы можем видеть, как Элиот возвращается к новой композиции вручную на машинописном тексте, а не на свежем листе бумаги.

Пишущая машинка появилась на более позднем этапе процесса, чем мы склонны думать. Медиа-историки, как правило, больше сосредотачиваются на «печатании», чем на «печатании». Но для высоких модернистов (а затем и для их иногда сознательно подражающих преемников) пишущая машинка была скорее инструментом репрезентации, репрезентации, чем композиции. Если бы самым ранним документом, сохранившимся в истории развития модернистского романа, был машинописный текст (пусть даже размеченный и отмеченный правками, и только первый из многих других), первым рабочим предположением должно быть то, что рукопись была утеряна или уничтожена.

Это изменилось в послевоенное время. И это не имеет ничего общего с умением печатать. Сильвия Плат была отличной машинисткой (и печатала для него стихи Теда Хьюза), но, написав свои стихи характерным детским почерком, она, я думаю, обозначила свою работу как серьезную, модернистскую , а не женоподобный или секретарь. (Не «написано на пишущей машинке пишущей машинкой», в печально известном выражении Рэндалла Джаррелла стихов Оскара Уильямса).0005 символическое значение , незапятнанное страхом перед секретарской работой. Они видели в машине «лирическую» возможность спонтанного, наброскового сочинения.

из Пустошь: факсимиле и стенограмма оригинальных черновиков, включая аннотации Эзры Паунда

Идея о том, что все или почти все первые наброски были созданы на машине, может привести к другим детерминистским аргументам. Если что-то написано на машине, делает ли это это механическим? (Не для битников.) Разве это не генетическая ошибка? Фридрих Киттлер делает это предположение, когда утверждает, что шар для письма Маллинга-Хансена сделал Ницше немногословным. Но для большинства писателей, которых я изучаю — Генри Джеймса, Т. С. Элиота, Вирджинии Вулф — машинопись замедлил процесс композиции, введя больше этапов для доработки, а также объективность и дистанцирование. Пустошь Факсимиле, сохранившееся навсегда с пометками, насмешками и «эхтами» Паунда, а также собственными более предварительными изменениями Элиота, показывает, насколько человеческим и диалогичным может быть машинописная страница.

При написании книги меня интересовала история, которую мы можем рассказать о средстве композиции. У нас исключительно хороший доступ к черновым документам модернизма, но писатели, с которыми я работаю, не имели к ним доступа.0005 хотят, чтобы их работа создавалась таким образом. В некоторых случаях возникают неудобные этические вопросы о том, должны ли мы вообще смотреть на черновики. Итак, в отличие от французских генетиков, которые часто довольно враждебно относятся к публикуемым «фиксированным» текстам, я стараюсь акцентировать различные события публикации (какими бы далекими, божественными они ни казались) как важную концептуальную конечную цель. Иными словами, документы о составлении и редакции более разнородны, более бессвязны по необходимости, чем изданные книги, к которым они ведут, хотя и извилисто.

Киршенбаум : Здесь есть чем заняться! Часть того, что меня интересует в этих беседах, — это знаковые аспекты различных технологий письма, их место как в популярном, так и в авторском воображении; вы коснулись этого выше своими замечаниями о различных и _гендерных_ измерениях, которые пишущая машинка предполагала как инструмент композиции. Меня поразили популярные онлайн-списки писателей и их инструментов для письма, которые сейчас циркулируют, как, например, этот: http://flavorwire. com/410384/the-writing-tools-of-20-famous-authors/. Прославляются именно пишущая машинка, наряду с перьевой ручкой — не хочу быть слишком дерридовским, но факт в том, что компьютер помечает весь список именно благодаря ее отсутствию.

Я упомянул об этом, потому что, поговорив с десятками авторов и изучив их особенности написания для Track Changes , я обнаружил, что очень немногие когда-либо используют какой-то один «инструмент». Майкл Ондатже, у которого я имел честь брать интервью, известен тем, что снова и снова пишет черновики от руки. Но в какой-то момент процесса он также диктует (внося дополнительные изменения голосом), а затем ассистент вводит произносимый и записанный текст в файл Word, который Ондатже будет проверять и редактировать дальше. (Между прочим, когда-то диктовка была явной частью того, как определялась обработка текстов, одним из этапов полной и рутинной системы производства письменных документов.)

Теперь я хотел бы спросить вас об архивном измерении вашего исследования, особенно в связи с вашими замечаниями о публикации как о «конечной цели» выше. Воображали ли эти авторы или предвидели ли вообще архивную идентичность своей работы, и можем ли мы рассматривать доступность материалов до публикации в архивах (какими бы огромными ни были практические барьеры для доступа в отдельных случаях) как обозначение столь же значительного горизонта событий? , в том смысле, что, учитывая наши привычки и пристрастия как текстологов, мы так же зависимы от архивных записей, как и от законченного текста? Конечно, иногда архив переворачивается или, подобно бутылке Кляйна, _становится_ публикацией: я имею в виду, конечно, 9 книг Валери Элиот.0005 Waste Land издание здесь, среди прочего. Не подсказало ли ваше погружение в архивы модернистов, что мы, может быть, подходим, примиряемся, _читаем_ модернистский архив так, как если бы он сам был модернистским событием?

Салливан : Ваше замечание об инструментах для писателей и разнородности материалов завораживает. Меня поражает фетишистский характер некоторых описаний материалов в части «пишущие инструменты», и я помню, что чувствовал то же самое, когда начинал эту книгу и слышал, как Клэр Мессуд говорила о том, что она может писать только определенным брендом. французской тетради (миллиметровка; Clairefontaine). Зрители восхищались Дети Императора , так что мы все записали это как своего рода подсказку. Волшебное мышление, нет?

Своего рода аура придает карандашу НВ, дешевой ручке и Монблану в равной степени — и пишущей машинке тоже, о чем свидетельствуют цены в винтажных и антикварных магазинах. Как вы думаете, произойдет ли это со временем и с текстовыми процессорами, а затем и с компьютерами? Трудность, по-видимому, заключается в том, чтобы поддерживать машины в рабочем состоянии, позволяя им быть долгоживущими инструментами для письма, а не просто диковинками. И я уверен, что нам нужно подвергнуть сомнению идею о том, что отношения между инструментом и продуктом являются знаковыми. Мы понимаем, что биро не производит «дешевле» или быстрее прозы, чем «Монблан». Так почему же машина должна производить механическую литературу? Почему авангардную поэзию нельзя было написать в стандартном MS Word? Моя работа над кропотливыми, индивидуальными, в высшей степени кустарными, медленными машинописными текстами модернизма предполагает (вопреки Киттлеру), что пишущая машинка не делает всех лаконичными.

Я не думаю, что до послевоенного периода писатели начали встраивать возможность будущих продаж рукописей и машинописных текстов в свои композиционные горизонты. Это период быстрого роста финансирования университетов США, и уже стало ясно, что частные лица готовы платить большие суммы за рукописи писателей. (Коллекция Берга была подарена в 1940 году; Центр выкупа наращивал свои коллекции в 1920-х и 1930-х годах). И, конечно же, выбор времени для этого связан с историей модернизма. Война была лучше для американских университетов, чем для высоких модернистов!

Граница между общедоступными и частными документами меняется, когда человек знает, что даже неопубликованных документов могут быть прочитаны учеными, и, да, абсолютно, смысл публикации как единого, драматического, отчуждающего «события» должен измениться. Архивы — это места, где чтение и интерпретация происходят довольно медленно, я думаю, по частям, в разные посещения и часто в течение многих лет. Но модернисты, которых я обсуждаю, были, я думаю, относительно наивны в отношении перспективы институционального сбора и изучения их статей. В некотором смысле это делает их черновики более интересными для просмотра — фантазию о том, чтобы заглянуть через чье-то плечо, легче поддерживать, когда мы представляем, что они не хотят, чтобы мы это делали. В этом смысле беспорядок документов, собранных вместе в факсимиле Пустоши , о которых Элиот мало заботился в период после 1922 года, являются образцовыми тем, что они довольно не курировались! Джеймс хотел, чтобы все было уничтожено.

Wordstar, работающий в DOS

Kirschenbaum : К вашему замечанию о том, сохранится ли связь между инструментом и продуктом в эпоху компьютеров, ноутбуков и текстовых процессоров: есть несколько дразнящих примеров. Сообщается, что Джордж Р. Р. Мартин (известный Game of Thrones ) до сих пор пишет в WordStar на машине MS-DOS, которую он поддерживает для этой цели. (Такие сайты, как eBay и Craigslist, делают приобретение большей части устаревшего компьютерного оборудования довольно тривиальной задачей, но и это, конечно, явление с периодом полураспада. )

Меня также поразила недавняя самопровозглашенная «разглагольствованная речь» Чарльза Стросса против MS Word, не только ее злобность (и характерное красноречие), но и то ликование, которое сопровождало ее широкое распространение. Отчасти это, конечно, антимикрософтовские настроения, но я думаю, что речь идет также о том, чтобы стать свидетелем того, как писатель так страстно вложился в свои инструменты. WordStar и Scrivener (последнее — программное обеспечение, которое предпочитает Стросс), конечно, имеют очень разные возможности по сравнению с Word, но фетишистское желание также остается: я думаю о ноутбуке Питера Кэри, выставленном под стеклом в Государственной библиотеке Виктории в Мельбурне, или справедливо восхваляемые эмуляции персональных компьютеров Салмана Рушди, доступные посетителям читального зала редких книг в Эмори. Деррида немного написал о своей вере в то, что «аура» окружит знаменитые компьютеры так же, как знаменитые рукописи. И мимолетная фраза Уильяма Гибсона о «Ванге Стивена Кинга» в его романе «9». 0005 Распознавание образов было моей отправной точкой для Отслеживание изменений .

Последний вопрос, который я хотел вам задать, касается роли цифровых гуманитарных наук (так называемых) в ваших исследованиях. Одного поражают скриншоты из инструмента Juxta, которыми заполнена ваша книга, например; Можете ли вы рассказать о цифровых инструментах как части вашего исследовательского метода и о степени вашего интереса к их использованию для расширения ваших дальнейших текстовых исследований?

Салливан : Я думаю, что эти вопросы об инструментах абсолютно увлекательны, и вы приводите потрясающие примеры. В моем случае они все равно в основном интересны по ходу — конечная цель всегда анализ того, что они производят, окончательный текст. И я серьезно отношусь к идее, что инструменты для письма могут не иметь решающего значения; это аргумент Водолазного колокола и Бабочки , а также хорошая гуманистическая точка зрения.

Эмуляции компьютеров Рушди показались мне странными, когда я впервые услышал о них. Довольно блестяще, но и довольно бессмысленно. Для Бенджамина аура связана не с инструментом (резцом, ручкой, кистью), который создает объект, а с объектом, который создает этот инструмент. Деррида может быть прав, говоря, что в будущем компьютеры писателей будут чрезвычайно интересны, но я не думаю, что есть хорошая параллель этому в прошлом; нас интересуют кровь, пот, слезы и паралипомены на странице, потому что они интересны герменевтически, а не само перо.

Большая часть моей работы направлена ​​на то, чтобы вернуть автора — и его или ее рациональное, сознательное, осуществимое намерение — в картину. Мне приятно осознавать, что (по крайней мере, иногда) люди могут писать и исправлять, сознательно преследуя и реализуя сложные намерения. (Это так часто не случается со мной, с моими учениками, со многими людьми.) Но я, как и почти все другие современные литературоведы, интересуюсь в первую очередь произведением и теми следами, через которые оно возникает, а не чем человек, который это делает, или инструменты, которые они используют. например, я определенно предпочел бы знать, что сделал Майкл Питч при редактировании The Pale King на своем собственном компьютере, чем иметь компьютер, на котором писал Дэвид Фостер Уоллес, как объект сам по себе.

Об инструментах: Я думаю, что Juxta очень полезна. В моей первоначальной рукописи было гораздо больше скриншотов Juxta, и я думаю, что это было отчасти потому, что это казалось мне интеллектуально честным и прямым способом представления вариаций, признавая (часто), что два сравниваемых состояния были не бинарными альтернативами, а двумя из многих. (раскрывающееся меню предлагает больше). И это было удобно. Некоторые из этих скриншотов вошли в книгу, но сгодился бы и простой параллельный текст. Вероятно, скоро это будет выглядеть очень устаревшим!

Версии романа Генри Джеймса «Американец» 1877 и 1908 годов, расположенные бок о бок в Juxta

Настоящая прелесть Juxta, которую я довольно часто использую со студентами, заключается в том, что я могу составить список исправлений после публикации. очень быстро. Когда я преподавал «Средние классы» в Стэнфорде, я был поражен тем, что студенты могли за десять секунд заметить то, на что у меня ушли недели, чтобы раскопать. С другой стороны, я склонялся к выводу, что человеческий глаз довольно хорошо обнаруживает семантически значимые вариации (например, «жил» на «нырял») — это запятые, небольшие сдвиги в прилагательных, которые мы обычно не замечаем. обратите внимание…

Сейчас я работаю над новым проектом на верлибре. Здесь я пытаюсь сделать формалистическую, несемантическую версию того, что Франко Моретти назвал «дистанционным чтением». The Work of Revision на самом деле не касается (и не приносит пользы) цифровых гуманитарных наук в каком-либо значимом смысле. Но я действительно думаю, что идея использования компьютеров для выявления формальных закономерностей (редакция; длина строки), а не семантического значения (например, словосочетания двух существительных, таких как «любовь» и «брак») важна, и что-то, что странным образом пренебрегали. Я думаю, что старомодные формалисты, настоящие внимательные читатели, могли бы как извлечь пользу, так и дать многое цифровым гуманитарным наукам. Изучение и обобщение содержания текстов — скажем, сюжетов миллионов романов 20-го века — не кажется мне отличительной способностью компьютера перед человеком. Но кому нужно считать среднее количество слогов в строке в посредственных стихах 1860-х годов?

Обработка текстов и литературное сочинение

В ЭССЕ из своего сборника 1983 года, The Middle of My Tether , Джозеф Эпштейн обдумывает и высмеивает благодарности, посвящения и другие второстепенные материалы, найденные «в книгах и вокруг них», особенно научных те. Чтобы проиллюстрировать типичное признание в долгу перед женой автора, Эпштейн цитирует из дипломатически неназванной книги 1964 года: одновременно ухаживала за двумя маленькими детьми и домашним очагом. Ее жертва улучшила каждую страницу этой книги; ошибки и недостатки мои.

«Ах, но да, — вставляет Эпштейн, — можно услышать женский голос, добавляющий, и таким было все ваше удовольствие, и таким будет и слава». Милтон Фридман, также допуская клише формы, отметил в предисловии 1962 года к книге «Капитализм и свобода », что «рефрен «Если бы не моя жена, эта книга не была бы написана» стал обычным, но он добавил: что:

В данном случае это буквальная правда. Она собрала воедино обрывки различных лекций, соединила разные версии, перевела лекции на что-то более близкое к письменному английскому языку и на протяжении всего времени была движущей силой в завершении работы над книгой.

Что касается печатания рукописи «Капитализм и свобода », то этим, как признается в предисловии, в основном занималась секретарь Фридмана Мюриэл А. Портер.

Сегодня благодарности ускользают из академических залов и обычно повторяются, как титры в фильмах или свадебные речи в конце романов. Супружеская дань часто является последним словом, а выраженный долг обычно эмоциональный, иногда редакционный, но редко, если вообще когда-либо, секретарский. Издательские роли остаются сильно гендерными, но если жены все еще печатают рукописи своих мужей, парни не спешат в этом признаваться.

Это изменение является продуктом не только феминизма, но и обработки текста. Если кто-то не будет упрямо привязан к старой технологии за пределами ранних стадий композиции, ему не нужно будет печатать и перепечатывать чистые копии нескольких редакций, или разбираться в взъерошенном почерке, или осваивать искусство плавного затемнения мазков на жидкой бумаге. Тем из нас, кто провел всю или большую часть своей писательской жизни в эпоху персональных компьютеров, иногда трудно понять, с какой нудной работой (и делегированием полномочий) было связано производство доцифровых книг. В своем новом исследовании Track Changes: A Literary History of Word Processing , Мэтью Г. Киршенбаум особенно обеспокоен тем, как обработка текстов изменила воплощенный труд письма — его фактические задачи, инструменты и физические требования — и тем, как писатели восприняли и сопротивлялись , и интерпретировал это преобразование.

Фраза «обработка текста» не была придумана с литературной элегантностью. Первоначально он применялся к целому ряду технологий и практик, включая пишущие машинки, которые допускали отложенную запись, переход от устной к записываемой диктовке, копировальные аппараты и реструктуризацию офисных доменов. Как объясняет Киршенбаум, исследовательские и консультационные организации, такие как Институт обработки текстов и Американская ассоциация менеджмента, а также такие производители, как IBM, способствовали адаптации новых продуктов и операций, чтобы остановить распространение бумажной работы и, что более важно, вылечить кризис. «социальная болезнь», проистекающая из секретарской мобильности и универсальности. Секретари составляли большую часть офисного персонала, и их обязанности сводились к мешанине: принимать письма, печатать на машинке, хранить документы, готовить кофе, назначать встречи, отвечать на звонки, бронировать авиабилеты, закупать припасы, покупать подарки и так далее. Соответственно, они почти не были привязаны к своим столам, что вызывало у консультантов по вопросам управления флаги неэффективности. Обобщая риторику деловых изданий начала и середины 70-х, Киршенбаум пишет о воспринимаемом «терминальном состоянии, характеризующемся бесконечными окольными движениями по различным артериям и коридорам, импровизированными встречами и взаимодействиями (очевидные векторы для сплетен и слухов) и другими расточительными движениями. ”

Утверждалось, что многое из этого можно было бы устранить, если бы роль «женщины в пятницу» или «офисной жены» была заменена более специализированной работой. Эксперты рекомендовали расширить пул машинописи за счет центров обработки текстов, где будут создаваться документы, часто из кассет и телефонных записей, расшифрованных с использованием наушников, педалей и клавиатуры. При обработке текстов, как писал консультант АМА, цитируемый Киршенбаумом, «случайное, бессистемное, непредсказуемое, по большей части неизмеримое может […] быть заменено контролируемым, организованным, поддающимся автоматизации». Это был не просто призыв инвестировать в новейшее предложение от IBM, но и призыв к серьезной операционной реформе для создания беспрецедентно продуктивного офиса будущего. «Точно так же, как магнитная лента, картриджи и диски быстро сделали трение ластика устаревшим при исправлении ошибок, — пишет Киршенбаум, — другие виды трения внутри офиса — «личные капризы», на которые ссылается АМА […] — можно устранить, превратив печатающую секретаршу в своего рода съемный носитель».

Все это было очень хорошо для делового мира, но потенциально отчуждающие последствия таких усилий шли вразрез с романтическими идеями композиции, которым писатели до сих пор номинально верны. «Для литераторов, — пишет Киршенбаум, — слово , обрабатывающее , неизменно отягощалось (а не поддерживалось) ассоциациями, связанными с герундием в этом составном термине, который мог служить фоном ни для чего иного, как для самого человечества». Немногие из первых литературных писателей, которые попробовали обработку текстов, трубили о том, что они используют эту технологию, чтобы их работа не была испорчена заразой автоматизации. Киршенбаум посвящает значительную часть своей книги первопроходцам, которые, иногда через институциональные ассоциации, писали или редактировали романы о громоздких текстовых процессорах первой волны в 60-х и 70-х годах. Киршенбаум представляет «9» Лена Дейтона0005 Бомбардировщик как сильный кандидат на роль первого романа, значительно созданного на текстовом процессоре. Многоплановый военный роман, опубликованный в 1970 году, Бомбардировщик , был набран на современной пишущей машинке, знаменитой IBM Selectric, но затем перепечатан (и обработан) литературным секретарем Дейтона Элленор Хэндли на IBM MT/ST. : Selectric, оснащенный устройством хранения на магнитной ленте, картриджи которого вмещали около 24 000 символов, запоминали ревизии и могли печатать и перепечатывать текст со скоростью 170 слов в минуту.

К концу 1970-х годов несколько писателей, в основном практиков жанра, таких как писатели-фантасты Джерри Пурнелл и Ларри Нивен, работали с текстовыми процессорами в более узком, более современном смысле: то есть с помощью приложения для сочинения, редактирования, и форматировать текст на микрокомпьютерах с клавиатурой, мониторами и увеличенной емкостью памяти. Менее новаторские, но все же авангардные писатели, которые переключились в начале 80-х, часто делали это со значительными затратами. Питер Штрауб заплатил 14 000 долларов за свой IBM Displaywriter 6580, на котором он написал в соавторстве The Talisman в основном удаленно, с помощью модема, в сотрудничестве со Стивеном Кингом, который использовал Wang System 5 Model 3. К тому времени, когда этот роман был опубликован в 1984 году, согласно данным, собранным Ассоциацией американских издателей, примерно половина литературных авторы использовали текстовые процессоры.

На основе специализированных изданий, основных журналистских материалов и интервью с авторами Киршенбаум воссоздает волнение и оптимизм, которые писатели часто испытывали перед лицом этой волшебной новой технологии. Многим казалось, что обработка текста обещает новую возможность для эстетического совершенства. «Идеально» было ведущим маркетинговым ключевым словом, встречающимся в рекламе и в названиях продуктов, таких как WordPerfect, Letter Perfect и Perfect Writer, и многие романисты восприняли эту мантру как нечто большее, чем реклама. Если, с одной традиционной точки зрения, литературное совершенство было либо иллюзией, либо прерогативой стихов и других коротких произведений, то теперь казалось, что даже длинный роман можно усовершенствовать до апофеоза неизменной целостности. Модульность текстового процессора делала серьезную структурную реорганизацию всего несколькими щелчками мыши (ну, вам, вероятно, придется переключаться между несколькими гибкими дисками). Можно бесконечно возиться с предложениями: переставлять фразы, удалять запятую, заменять прилагательное, восстанавливать запятую. Вы можете искать и уничтожать любимые слова и фразы. Ханна Салливан, ученый, которого цитирует Киршенбаум, писала в 2013 году, что с обработкой текста «стоимость исправления» «упала почти до нуля». Киршенбаум цитирует 1988 интервью с Энн Райс, в котором она заявила, что с обработкой текста «действительно нет оправдания тому, что вы не написали идеальную книгу».

Учитывая хваленые достижения в области обработки текстов 1980-х годов, неудивительно, что некоторые современные писатели остаются верными своим первоначальным системам. Джордж Р. Р. Мартин, например, до сих пор использует компьютер типа DOS, на котором он запускает давно просроченный WordStar (что, несомненно, было бы невыносимой редакторской проблемой, если бы его книги не приносили столько денег). Эдвард Мендельсон, как он объяснил в 9Эссе 0005 New York Review of Books возражает против WordPerfect, как и Филип Рот до выхода на пенсию.

Как отмечает Киршенбаум, «наши инструменты композиции, будь то Remington или Macintosh, служат для того, чтобы сфокусировать и усилить наше воображение того, что такое письмо». Он обнаружил, что писатели проследили происхождение текстового процессора почти до каждой мыслимой точки композиционного спектра. Для Джори Грэм это просто «причудливая пишущая машинка». Для Камау Брэтуэйта, который использовал свой Macintosh для создания уникальных типографик, «компьютер максимально приближается к произносимому слову». Для других преимущества обработки текстов были связаны именно с ее возвращением после безжалостно линейной пишущей машинки к гибкости рукописного ввода: писать на компьютере было чем-то вроде листания блокнота, проводя изогнутой стрелкой от одного абзаца к другому, заполняя текст. страница с пометками корректоров, фактически не делая пометки. Если вы пишете и редактируете один постоянно меняющийся документ, (неуловимый) путь к совершенству — это тот, на котором готовая работа, как пишет Киршенбаум, «не несет видимых следов своей предшествующей истории; на самом деле, это как если бы документ не имел истории, а скорее возник, полностью сформированный в своей первой и последней итерации, из разума автора».

В эпоху текстовых редакторов идеал множественных черновиков, когда-то столь важный для любвеобильности писателя, для многих из нас стал чем-то вроде абстракции. Несколько лет назад я присутствовал на презентации известной писательницы, которая хвасталась тем, что в ее книги вошло около 30 черновиков. Она призвала претендентов последовать их примеру. Я только что прочитал короткий рассказ этого писателя, в котором многие клише пережили эти страдания, поэтому я задался вопросом, была ли эта проблема совершенно необходимой. Но более того, я не знал, как и почему я буду правильно перечислять свои черновики. При написании романов, эссе и рассказов я достаточно часто менял название документа, распечатывал его, создавал новый документ из вырезанного материала или иным образом оставлял черновой след — и есть блокноты, каталожные карточки и прочее. артефакты, ожидающие поломки водонагревателя в моем подвале. Но, по большей части, написание в текстовом редакторе — это постоянное сплетение компоновки, исправления и стирания. Текст выглядит мгновенно профессионально, кажется бесконечно временным.

В текстовом редакторе я часто компульсивно и небрежно редактирую: бесконечное небольшое воображаемое улучшение предложений отвлекает и льстит мне, но если я делаю неправильный выбор, кажется, что всегда есть еще один шанс сделать это правильно. (Пока нет.) Обработка текста, утверждает Киршенбаум,

возникает как комбинация бессрочной приостановки надписи и очарования редакционного вмешательства в реальном времени […]. По сути, поверхность для письма становится лентой Мёбиуса, когда пишущий пишет и не пишет одновременно, то есть пишет в нескольких местах одновременно, один текст состоит из света, а другой сохраняется на неопределенный срок до того, как будет напечатан на нем. другая (даже более прочная) поверхность.

Может быть; Я, конечно, провожу много времени за своим столом, как пишу, так и не пишу, хотя последнее может включать проверку Facebook или исследование потребительского спроса на толстовки.

Вне поля зрения исследования Киршенбаума остаются вопросы о том, как обработка текста повлияла на стиль отдельных писателей, которые перешли от более ранних методов сочинения и редактирования, или как она повлияла на литературный стиль в целом. Он цитирует работы ученых, которые проделали важную работу в этой пугающе широкой области, но в этом и других вопросах он скуп на общие выводы и поверхностные предположения. В заключительной главе он пишет: «Каждому импульсу, который я должен был обобщить в отношении обработки текста — что он сделал книги длиннее, что он сделал предложения короче, что он сделал предложения длиннее, что он сделал авторов более плодовитыми — по-видимому, противостояли некоторые столь же убедительный пример, говорящий об обратном». Это кажется правильным: по некоторым меркам, например, мы находимся в продолжительном периоде чрезмерного внимания к построению предложений, которые должны иметь какое-то отношение к компьютерам; с другой стороны, мы находимся в неуклюжей середине периода антистиля, который должен иметь какое-то отношение к компьютерам.

Чтобы еще больше усложнить такие вопросы, большинство писателей, возможно, больше, чем когда-либо, используют методы и технологии «поймай как поймай». Они делают это даже для относительно нетребовательных проектов. Например, чтобы написать этот обзор, я сделал заметки в самой книге, сочинил в уме несколько первых предложений, пока нарезал салат, начертил примерно половину текста от руки в блокноте, остальное написал и отредактировал в Microsoft Word, проверил. мое электронное письмо в 17-й раз за день, распечатал более или менее законченный черновик, чтобы отметить дальнейшие исправления вручную, внес эти изменения, сделав еще несколько, повторил эти последние два шага и отправил статью редактору, который может следовать аналогичному смешанному подходу.